– Это он? – одними губами спросил Лентяй.

Помимо глобального невезения, у него с недавних пор развелись слуховые галлюцинации. Он слышал не то, что было на самом деле. А еще ему приходилось быть свидетелем постоянных перебранок призраков и неугомонившихся духов. В его голову словно вживили специальный передатчик. Теперь он время от времени «выпадал» из их компании, разбирая потусторонние голоса. Вот и сейчас он решил на всякий случай уточнить – слышит ли он этот грохот персонально или эту «радость» выставили для всех.

– Наверху? – удивилась Анжи, тоже еще не решившая, на самом деле все это происходит или ей снова мерещится.

Над головами пробежались, а потом пару раз ударили чем-то тяжелым.

– Ничего себе, у вас и соседи, – поморщился Джек, развеивая сомнения друзей. Оказывается, все было на самом деле. – И часто они так?

Анжи прогнала комок, застрявший в горле, и наконец отважилась поднять глаза. Наверху уже не просто топали. Там резвился как минимум слонопотам, потому что потолок заметно вздрагивал, сыпалась штукатурка.

– Они там что? – подпрыгнул Воробей, когда стало понятно, что миром это не закончится. – С ума съехали, что ли?

По потолку пошли трещины, дом качнулся, стены охнули.

– Эй, хватит сидеть! – сорвался с места Джек. – Бежим! Сейчас все развалится!

Но Лентяй с Анжи не торопились. Они с явным сомнением изучали разрушения, сделанные неизвестным великаном.

– Ты видишь то же, что и я? – тихо спросила Анжи.

– Вероятно, – склонил голову набок Серый.

– Что с вами? – в голос орал Воробей. – Надо куда-то звонить! Вызывать пожарных. Дом не выдержит!

А дом, и правда, решил сам себя проверить на прочность. Он качался, скрипел и жалобно вздыхал. Неведомая сила ходила уже не по потолку и стенам, она вихрем проносилась по окнам, распахивала форточки.

Лентяй усмехнулся.

– Находчивый какой, – пробормотал он и взял в руки блюдце из-под чашки. – Молоко есть?

Анжи кивнула и, с трудом удерживая равновесие, пошла в кухню.

– Ну, вы полные психи! – Воробей тоже еле держался на ногах. Он размахивал руками, отчего очень стал похож на одноименную птицу.

Половина молока пролилась, но часть все же осталась на донышке блюдца. Лентяй выставил его в коридор и захлопнул дверь.

– Еще бы сушка подошла! – крикнул он, перекрывая треск и грохот.

– Лови! – бросила ему баранку Анжи.

– Вы – идиоты! – Джек бросился в приоткрытую дверь, которую придерживал Лентяй. Как раз в это время он отправлял баранку следом за блюдцем с молоком. Серый захлопнул дверь прямо перед его носом.

– Тихо, – прижал он палец к губам. – А то он обидится. Тогда вообще все здесь перевернет.

Дом в последний раз вздрогнул и облегченно вздохнул – больше его никто не раскачивал, не стучал по стенам, не пытался опрокинуть.

Тишина непривычно резанула по ушам. Но среди этой тишины было явственно слышно, как в коридоре кто-то чавкает.

– А он довольно невоспитанный, – фыркнул Лентяй, отползая от двери.

– К-кто это? – У Воробья вдруг открылось временное заикание.

– Как заказывали – домовой, – прошептал Серый, с опаской косясь в сторону двери. – Только не спугните его, а то опять пойдет буянить.

– Ему одной баранки хватит? – Анжи потянула руку к пакету. – Может, еще подкинуть?

– Обойдется, а то его потом не прокормишь!

Чавканье смолкло, по коридору пронеслись быстрые шаги, и наступила тишина. Друзья выглянули в коридор.

Ни баранки, ни молока не было, блюдце было надколото.

– Действительно, никакого воспитания, – пробормотала Анжи, издалека рассматривая свою испорченную собственность. Взять блюдце в руки она побоялась.

– А весело у вас, – нервно хихикнул Воробей и стал спешно собираться.

– Да уж, у нас не соскучишься, – кивнул Лентяй. – Не удивлюсь, если из крана у тебя вылезет русалка.

И, словно подтверждая его слова, в ванной что-то плеснуло.

Анжи всхлипнула.

– Его надо как-то вернуть обратно, – прошептала она.

– Ну а как же – когда грань между материальным и духовным истончается… – передразнил Светлану Серый.

– Эй! Вы что? Полные крейзи? – Джек уже напялил куртку. – Бежать вам надо! И как можно скорее.

– Нет! – Лентяй бросился к двери, перегораживая ее, чтобы Джек не скрылся. – Он именно этого и ждет. Бегущего человека проще всего поймать. Когда душа уходит в пятки, ее оттуда можно легко вытрясти. Надо ждать. С домовыми и русалками разберемся. Задобрить их – проще простого. Дотянуть бы до Хэллоуина, до дня, когда духи легко проходят через грань. Проходят сюда, пройдут и обратно. Надо только как-то вытрясти убыра из тела Глеба. Джек! – повернулся он к маявшемуся в прихожей Воробью. – Что бы заставило тебя выйти из дома?

– Хорошая компания, – неуверенно дернул плечом Джек. – Последняя серия Индианы Джонс. А вот если ты позвонишь, я уже никуда не пойду. Стремные вы, ребята.

– Точно! – Лентяй довольно хлопнул в ладоши. – Нам нужен кто-то, кто позовет нашего Лутовинова на тусовку.

– Только не говори, что мы будем вызывать дух Тургенева, – в ужасе прошептала Анжи. Ей вполне хватило домового. Как поведет себя классик, пусть и бестелесный, она боялась даже предположить.

– А вы знаете, что Менделеев считал столоверчение, оно же вызывание духов предков, ересью? – Лентяй любовно выписывал на листе ватмана буквы русского алфавита.

– И где тебя, такого умного, взяли? – привычно проворчал Воробей, на этом же ватмане корявыми буквами выводя «да» и «нет».

Анжи лежала на диване и прикладывала к голове пакет со льдом.

Только что на нее упал шкаф.

Никаких предупреждающих знаков не было. Даже по потолку никто не топал.

Шкаф просто стоял, а потом он просто упал. Как раз когда мимо него проходила Анжи. А потом затрезвонил телефон, и Глеб самым милым голосом, на какой только был способен, поинтересовался, не надумала ли она помереть добровольно. В ответ Анжи пробормотала что-то невразумительное и рухнула на диван. Заботливый Серый сбегал в кухню за льдом.

Хэллоуин приближался, но как-то медленно. Середина октября выдалась особенно напряженной. Убыр разошелся не на шутку. Теперь несчастья посыпались и на голову Воробья – он не ходил в школу из-за сильного растяжения, полученного на уроке физкультуры. Мельком прошло сообщение, что усадьба Спасское-Лутовиново чуть не сгорела. Действия сторон приобретали характер затяжной войны. Квартира Анжи стала похожа на оборонительный пункт – повсюду висели фенечки и обереги, символы на листах картона разве что под ногами не валялись. Спасало то, что мать, слишком занятая в этом сезоне на работе, временно махнула на дочку рукой. Та, прикрываясь идеей о переходном возрасте и общей невменяемости подростков, творила что хотела.