– Завда не просто убивает, она делает это так, чтоб жертва страдала. Когда умирающий страдает, высвобождается много жизненной энергии, гораздо больше, чем от простой смерти. Этот дракон попытался освободиться не только потому, что собрал достаточно силы, а ещё и потому, что сила к нему перестала поступать. У него уже было достаточно силы, чтоб выбраться из своего заточения, но недостаточно, чтоб что-то предпринять. Вот он и попытался сам эту силу собрать, убивая, вернее, принося в жертву жителей этой деревни. Он проломил защитный круг и убил жителей близлежащего дома, но только убил. У него не вышло, можно сказать, правильно оформить жертву – жизненная энергия несчастных селян ему не досталась, вот он и отошёл. Сегодня сделал вторую попытку.

– Вы, коллега, хотите сказать, что все завда пропали или погибли? – спросил у Листика Зелирандус, девочка покачала рыжей головой:

– Нет, кто-то их переподчинил себе и теперь сам забирает собранную ими силу.

– Выходит, этот кто-то сильнее этих драконов? – снова спросил Зелирандус, Листик утвердительно кивнула, а Гистаро задал вопрос, который заинтересовал его как чистильщика:

– Вы сказали – этих драконов было три и все они переродились в этих костяных чудовищ. Одного вы сумели, я так понял, прогнать, но остались ещё два!

Листик отрицательно покачала головой:

– Остался один, самый большой и сильный, что был заточён в проклятом лесу, уже ушёл. А где третий я не знаю, но боюсь, что тот, кто переподчинил себе завда, может его освободить и использовать. Силу костяного дракона вы видели. К тому же, этот был ещё слабый, он-то и вырваться из плена с трудом сумел, силы у него почти не осталось.

– Ничего себе не осталось! – удивился один из чистильщиков, маг-целитель. – Проломить деревенский защитный круг никакая нежить не может!

– Гудурхи могут, – возразила Листик и тут же поправилась: – Правда, гудурхи не нежить и не нечисть, они сами по себе.

– Листик, откуда вы это всё знаете? – задал вопрос Зелирандус, глядя в глубокие, совсем не детские глаза рыжей девочки. Его вопрос словно что-то включил или выключил – девочка несколько раз моргнула, и в её зелёных глазах появилось совсем детское, даже немного обиженное выражение. Сморщив носик, она ответила:

– Не знаю! Не знаю откуда!

Эльфийка крепче обняла свою подругу, пытаясь её утешить, а Листик совсем обиженно произнесла:

– А молочко?! Где же молочко! Я же просила мне принести!

Последние слова рыжая девочка жалобно произнесла, глядя на приближающуюся процессию селян во главе с инквизиторами-охранниками, местными старостой и священником. Оба инквизитора со словами «О святая Листик, мы выполнили твою волю» бухнулись на колени перед растерянной девочкой, их примеру собрались последовать и остальные. Листик оторопело посмотрела на Кираниэль, та строго сказала, обращаясь к инквизиторам:

– Немедленно встаньте! И не смейте на колени становиться, а то ещё молоко разольёте!

– Ага! – кивнула Листик и взяла кувшин из рук ближе всех стоящего к ней инквизитора. Выпив всё молоко из предложенной ей не маленькой ёмкости, девочка взяла следующий кувшин у второго инквизитора. Третьим был местный жрец, который был донельзя этим осчастливленный, затем староста деревни, воспользовавшийся своим служебным положением и ставший впереди остальных селян. Потом возникла давка, каждый старался подать святой своё молоко раньше других, прикоснувшись к Листику. Кираниэль, с помощью инквизиторов, пришлось наводить порядок, выстроив селян в некое подобие очереди. Эльфийка даже слегка устала и отошла в сторону, впрочем, Тарпарн и Турнорн прекрасно справились сами.

– И куда в неё столько влазит? – удивлённо спросил один из чистильщиков. Зелирандус, который видел, сколько мороженого может съесть Листик, промолчал, а Гистаро, который наблюдал нечто подобно после охоты на уздру, авторитетно заявил:

– Так святая же. А святая может сделать то, что не под силу обычному человеку, в том числе и молока немерено выпить.

– Ага! – сказала Листик, отрываясь от очередного кувшина и показала мастеру чистильщику язык, зелёный в оранжевую крапинку. Это действие рыжей малышки вызвало восторг как у подчинённых ей инквизиторов, так и местных жителей. Зелирандус тихо сказал Гистаро:

– Боюсь, что теперь местные жители будут проверять святых, требуя показать язык – святость будет определяться степенью его зелени, при этом наличие оранжевых крапинок будет обязательным!

Большой кабинет освещался не только свечами (в основном ими), но и маленькими окошками под самым потолком. Такие окошки могли свидетельствовать только об одном – это помещение было в подвале. Свет в этих окошечках показывал, что на улице ещё день, а не ночь. За большим столом сидели три человека в чёрных жреческих одеяниях со знаком инквизитора на левой стороне груди. Сидящий во главе стола, выжидательно глядя на остальных, постукивал по лежащим перед ним бумагам. Он первым и нарушил затянувшееся молчание, обращаясь к тому, что ближе всего к нему сидел:

– Так что вы скажете?

– Довольно скудные сведения, заставляющие усомниться в умственных способностях написавших доклад. Сначала жгли и топили ведьму, в итоге оказавшейся святой и изгнавшей невиданное чудовище. Опять же, эта святая некромантка, слушательница магической академии. Они, что? Прежде чем предпринимать относительно неё такие действия, не могли навести справки? Или хотя бы получить соответствующий инструктаж? Здесь явная недоработка начальника тамошнего отделения Ранирория, вроде он не глупый человек, – ответил тот, кому был адресован вопрос, рядом с ним сидящий заступился за начальника провинциального отделения:

– Ранирорий пишет, что при той нехватке времени, при которой ему надо было принимать решение, он выбрал самые подходящие кандидатуры… – скептически настроенный инквизитор неодобрительно хмыкнул. А тот, что оправдывал начальника провинциального отделения, продолжил: – Ранирория можно понять, он подобрал недалёких, но очень усердных исполнителей и послал их эльфийкам вдогонку. Начальник провинциального отделения подозревал, что явление ледяной молнии как-то связано с одной из эльфиек, и он качестве агента и завербовал одну из той компании слушательниц магической академии – человеческую девочку.

– Хороша человеческая девочка, – снова хмыкнул инквизитор скептик, – в огне не горит, в воде не тонет! Раниророий видел же, что она хоть ещё совсем молодая, но очень сильная магиня! Одни описанные им иллюзии чего стоят! Нет, он должен был ожидать… Предвидеть что-то подобное и послать более сообразительных исполнителей, сумевших отличить магические фокусы от проявлений чудес светлого Ирхи!

Теперь скептически усмехнулся его оппонент, все трое были высшими чинами святейшей инквизиции и хорошо знали, что чудеса, демонстрируемые жрецами, были именно магическими действиями, проводимыми именем светлого Ирхи. Точно так же усмехнулся и сидящий во главе стола, но инквизитор, обвинявший начальника провинциального отделения в неумении предвидеть развитие событий, в которых участвуют маги, с жаром продолжил: