отношения. Хочу все это одержимое внимание только себе одной! Я знаю, что такие люди вряд ли меняются, и совсем скоро Витя вернется к старым привычкам, оставив меня позади. Но, если уже и наступать на грабли, то полноценно и так, чтобы этот опыт запомнился надолго.

Витя хмурится, но мою руку со своих губ не убирает. Целует пальцы, заставляя сердце биться еще чаще. Потом приоткрывает рот и втягивает кончики моих пальцев, облизывая их. Это так… грязно и пошло, что мне бы возмутиться, но почему-то между ног становится жарко, а по позвоночнику стекает капля пота. Вот как он это делает? Просто отключает девушке голову.

Наконец Витя перехватывает мою руку своей и сплетает мои влажные пальцы со своими.

— Чего тебе хочется? — спрашивает он своим сексуальным голосом, а у меня начинают дрожать колени.

Папа прибьет меня, что так поздно вернулась из бассейна, но ноги словно вросли в асфальт и не хотят двигаться с места. Стоило пойти в бассейн завтра, чтобы сегодня так сильно не задерживаться. А теперь я застряла на парковке с самим дьяволом и не уверена, что мне удастся спастись.

— Поехать домой, — отвечаю то, что должна ответить. Я изо всех сил стараюсь внешне выглядеть так, словно меня совсем не трогает его настойчивое, нахальное и в некоторой степени грубое внимание.

— А если говорить честно?

Я прищуриваюсь и незаметно делаю дрожащий вдох.

— А тебе не кажется, что ты слишком высокого мнения о себе? Если ты переспал с половиной девушек в универе, это не говорит о том, что твое обаяние действует на всех! — вырываю свою руку из его хватки и не даю снова захватить ее.

— Считаешь меня обаятельным? — он подмигивает и облизывается, привлекая внимание к своим чувственным губам.

— Считаю, что твое чрезмерно раздутое эго сжало мозги и отключило логику. — Наклоняюсь немного вперед якобы для того, чтобы быть убедительнее при следующих словах, а на самом деле позволяю себе сделать глубокий вдох, чтобы напитаться присущим только ему ароматом. — Не все девушки падают в обморок при виде тебя, — добавляю слегка севшим голосом.

Развернувшись, подныриваю под его рукой, которой он упирается в крышу машины, и распахиваю водительскую дверь. Слышу негромкий смешок, когда устраиваюсь на сиденье и захлопываю дверцу. Даже не пристегнувшись, завожу машину и выруливаю со стоянки. На светофоре дрожащими руками нащупываю ремень и едва попадаю в замок, несколько раз промахиваясь мимо.

Но потом, когда я уже пристегнута и загорается зеленый, я еду домой с широкой улыбкой на губах. Широченной. Кажется, даже щеки сейчас пойдут трещинами. Не потому, что на меня обратил внимание университетский Дон Жуан, а потому, что… да, себе-то я могу признаться. Обаяние у Вити огромное, даже больше, чем его раздутое эго, и работает этот шарм безотказно. На всех без исключения, я уверена.

Когда я уже укладываюсь в постель, на мой телефон приходит сообщение с неизвестного номера:

“Какой кофе ты предпочитаешь? А тортики любишь? И мне нужно название твоих любимых цветов”

Я фыркаю, осознав, от кого оно, но снова улыбаюсь. Ничего не отвечаю, но через несколько секунд приходит новое:

“Решила не отвечать? Такая себе тактика, Мышка. Я все равно доберусь до тебя. И тогда пеняй на себя”

Мышка? Фыркаю, даже от самой себя скрывая, как мне нравится, что он дал мне ласковое прозвище. И плевать о причинах его возникновения. Важен сам факт.

Мышка: “Ты понимаешь, что я сейчас покажу это сообщение своему папе-прокурору, и тебе крышка?”

Подписываю его контакт как Казанова и тут же получаю новое сообщение.

Казанова: “Если это поможет мне снова увидеть тебя, я на все согласен. Только можно допрос будешь проводить ты? Ты могла бы надеть черный кожаный костюм и взять в руки плетку. М-м-м, маленькая, я завелся, только представляя себе это”

Мышка: “Фу, вульгарщина”

Казанова: “А девочкам нравится”

Мышка: “Ну так и пиши девочкам. Чего ко мне пристал?”

Казанова: “Все время думаю о тебе”

Я не знаю, как на это реагировать. Это его очередной способ подката или он серьезно? Конечно, мое глупое сердце хочет верить, что такой он только со мной. Но голова-то понимает, что старые привычки не искоренить. Не стоит связываться с Богомоловым. Я не знаю ни одного парня, который был бы гулякой и внезапно остепенился. Может, потому что в моем окружении все еще довольно молоды, и им не пришло время притормозить и стать сознательнее. Но, как бы то ни было, в том, что Виктор сможет быть только со мной, я сильно сомневаюсь. Так стоит ли начинать то, что является заведомо провальной затеей?

Казанова: “Не отвечай. Просто согласись на свидание со мной”

Мышка: “Нет”

Казанова: “Я не оставлю тебя в покое. Одно свидание”

Мышка: “Я натравлю на тебя своего папу”

Казанова: “Придется прийти на встречу с кольцом”

Мышка: ”Сделаешь ему предложение?”

Хихикаю. Мне нравится Витя и нравится наш диалог. Но так не должно быть. Я ведь понимаю, чего он добивается, и с какой целью так щедро расточает свое обаяние. И все же… Ах, черт! Вот так же, как я сейчас, в его сети и попадаются другие девочки.

Казанова: “Попрошу твоей руки”

Мышка: “Тпррррру, лошадка. Я не давала согласия”

Казанова: “А вдруг папа даст? Иго-го, Мышка. Поскачешь на мне?”

Закатываю глаза и блокирую телефон. Этот разговор точно не приведет ни к чему хорошему. Откладываю гаджет на прикроватный столик, и он тут же начинает жужжать входящими сообщениями. Они прилетают одно за другим, и я совсем выключаю вибрацию, чтобы нормально выспаться.

— Ты так загадочно на меня смотришь, — вздрагиваю от хриплого голоса и настраиваю фокус. Сталкиваюсь с сонным взглядом Вити и моя улыбка становится немного шире, хоть я и чувствую в ней напряжение. Я тоскую по тем временам и тем нам. Когда мир казался огромным, а каждая проблема — надуманной.

— Тебе показалось, — произношу тихо.

— Значит, я разучился читать твои эмоции.

Не разучился. Просто я теперь скрываю их лучше.

— Будем вставать? Уже десять, нам к обеду нужно быть у родителей.

— Еще есть время.

Витя обнимает меня за талию и перекатывает на себя. Я не сопротивляюсь, позволяя ему начать и закончить то, в чем он нуждается. И я, наверное, нуждаюсь, но как-то уже привыкла ограничиваться малым.

Я все задаюсь вопросом, почему не могу переступить