Сделав себе пару бутербродов, я стала готовить чай, но когда зачерпнула ложкой сахар – нахмурилась.

Проклятые воспоминания.

Торопливо подсластив себе чай, я отвернулась от того места, где Авдеев целовал меня и села к нему спиной, глядя прямо в окно.

Ненавижу…

Я жевала, совершенно не чувствуя вкуса еды. Ела я только потому, что надо, иначе сил ни на что не будет, я похудею и стану похожей на моль. Хотя я и есть моль – беловолосая, с фарфоровой кожей.

Закончив с утренней трапезой, я помыла чашку и ушла обратно, в свою конуру, в которой хотелось провести всю оставшуюся жизнь безвылазно, отдельно от этого жестокого и несправедливого мира.

Упав лицом в подушку снова, я тяжело вздохнула и перевернулась на спину, согнув одну ногу в колене и рассматривая белый потолок.

«Как он мог? Как он мог так обращаться со мной, а потом…»

Я закрыла глаза.

Все пройдет. Ученые доказали, что эмоциональная боль длится всего двенадцать минут, а остальное – самовнушение. Да, хорошо, но мне все-равно ужасно больно. Я не могу сказать себе «забудь» и выключить эмоции. Я не робот, у которого можно отключить эту функцию, увы, но я живой человек.

Телефон тренькнул, оповещая о пришедшем сообщении.

Лениво потянулась к тумбочке, ожидая очередной подлянки, но замерла, увидев, от кого на самом деле пришло сообщение.

Денис А.: «Здравствуй! Как у тебя дела? Вчера был сильно занят, не смог написать».

Я поджала губы и заблокировала телефон, бросив его куда-то себе в ноги.

Не было у него времени, ага, как же! Времени водить меня за нос хватило, а чтобы сказать, что это была игра, не по настоящему, не нашел. Какой деловой!

Прошло не более четверти часа, прежде чем телефон тренькнул снова.

Денис А.: «Катя, ответь мне, я за тебя волнуюсь».

О Вике своей переживай, за меня не стоит! Обойдусь!

Через пять минут телефон стал оповещать меня о входящем вызове, но я, молча, смотрела, как на экране плавал контакт «Денис А.» и не желала отвечать на звонок.  Ну, зачем он так делает? Зачем пишет? Зачем звонит? Чего ему от меня нужно? Он обручился со своей девушкой, неужели, думал, что я не узнаю об этом? Какой наивный! Я не хочу с ним говорить и все. Не хочу, мне неприятно. Хочу вырвать этот эпизод из жизни как старый, измалеванный лист бумаги. Все уже решено. Я знаю свое место. У него, таких как я, сотни…

* * *

Аня пригласила меня к себе на ночевку, якобы, посидим, поговорим, закажем пиццу, но я-то знала, что она сделала это по другому поводу.

Авдеев звонил и писал еще пару раз, но я просто удаляла сообщения, даже не читая их содержимого. Да и зачем мне это?

Взяв с собой рюкзак, в который я засунула кое-какие свои вещи, я оделась и, молча, вышла из дома, направляясь к подруге. На улице было холодно, поэтому я поспешила быстрее перебежать через дорогу, чтобы оказаться в тепле и подальше от не любящих меня людей.

Было около девяти часов, когда мы уже сидели в комнате Ани, ели пиццу и делали вид, что ничего не произошло. Но, все-таки, одна из нас не выдержала.

– Кать, ну, брось! Не переживай ты из-за этого Авдеева! Ему еще аукнется!

Я подняла на нее глаза от недоеденного куска мясной пиццы и нахмурилась.

– Да мне все-равно, – я пожала плечами, стараясь говорить как можно равнодушнее. – Пусть хоть гарем заводит.

Подруга хмыкнула.

– Я позвала тебя, чтобы ты не была одна в такой тяжелый момент!

– Я знаю. Спасибо, – я улыбнулась. – Правда.

Девушка закатила глаза и взяла с тумбочки свой телефон, а потом сидела и долго что-то там высматривала. Наконец ее брови взлетели вверх и она скривилась.

– Как он мог обручиться с ней?

Я сразу же забыла про кусок теста, бросила его в коробку и прыгнула к Ане, заглядывая в ее телефон.

Она листала фотографии той самой Виктории, на которых была видна вся ее красивая жизнь как на ладони. Клубы, бассейны, рестораны, какие-то выступления, море, солнце, пляж, песок. Да уж, живут же люди, а я, за свою жизнь, даже за границей никогда не была.

– Она красивая, – пожала я плечами. – У таких как она шансов намного больше.

– Фотошоп, – отрезала подруга. – Грудь у нее не настоящая и губы тоже, да и вообще, она вся сделанная!

Я горько усмехнулась.

– Брось, Ань. Проехали. В жизни каждого человека бывают огорчения и моя не исключение. Все нормально. Я все это переживу. Все-таки, ничего страшного и не случилось.

Подруга откинула телефон и посмотрела на меня.

– Я волнуюсь за тебя. Как этот козел посмел так поступить? Да еще и продолжает звонить! Совести у него нет!

Я вздохнула и развела руками.

Ну, да, это я уже сама поняла.

Во мне все еще бушевал ураган. Тоска наваливалась с новой силой каждый раз, и я не могла с этим бороться. Уже почти сутки, как я узнала обо всем этом и легче мне не стало. Ученые солгали о двенадцати минутах…

Телефон тренькнул как раз в тот момент, когда мы смотрели фильм на ноутбуке и заедали горе чипсами. Потянувшись за ним, я снова наткнулась на сообщение от Дениса, но читать его я все также не собиралась.

– Это он? – Аня перелезла через подушку и заглянула в мой телефон. – Читать будешь?

– Нет, – глухо ответила я.

– Дай я прочитаю, – телефон из моих рук был выхвачен и утащен.

Аня долго вглядывалась в экран, когда, наконец-то, бросила хмурый взгляд на меня.

– Что? – не поняла я.

Девушка прикусила губу.

– Авдеев пишет, что он стоит у твоего дома. Просит, чтобы ты вышла к нему.

Услышав это, я вздрогнула всем телом. Хотелось сорваться и побежать к нему, но гордость брала свое. Я не позволю топтать себя. Пусть мне будет ужасно больно, но я не стану с ним встречаться и позволять вешать лапшу на уши.

Но, все-таки, любопытство было выше меня: я соскочила с кровати и  подбежала к окну, которое как раз выходило на улицу.

Совсем рядом с моим домом стояла темная машина, но больше ничего видно не было, потому, что фонари горели слишком тускло.

– Да как он смеет? – прошипела Аня. – Разбил тебе сердце, а еще пытается подмазаться! Козел – он и в Африке козел!

Я усмехнулась, но комментировать ее слова не стала.

Телефон тренькнул, сообщая о новом сообщении, но в этот раз я открыла его самостоятельно, уж больно было интересно.

Денис А.: «Я хочу, чтобы ты сейчас же вышла, села в мою машину и объяснила, почему ты игнорируешь меня. Перестань вести себя, как ребенок!»