— Вы правы, — вмешалась Эйми, — один из оперативников в «Боннер и Рэфрей» целый год работал в «Геральд трибюн».

— Нет, в самом деле, — не смог сдержать сарказма Фокс. — В настоящее время, мисс Дункан, вам лучше забыть, что вы детектив. У вас наплыв нежных чувств, а это не может не влиять на дедукцию. Все не можете забыть про тот коктейль, за которым застали мисс Боннер…

— Это неправда! — негодующе запротестовала Эйми. — Только потому, что позволила вам поцеловать себя!..

— Позволила? Ха!

— Успокойтесь! — одернул их Коллинз, гак как в этот момент зазвонил телефон и он уже поднес к уху трубку.

После короткого разговора, причем он сыпал в основном сердитыми междометиями, адвокат положил трубку и скорчил гримасу Фоксу:

— Он и в самом деле писатель с опытом. Причем писатель-фантаст! Нет ни одного номера «OJ 55», которые не сопровождались бы, по меньшей мере, тремя цифрами.

Они взглянули друг на друга. По-видимому, ни у кого не нашлось подходящих комментариев.

Наконец Коллинз обратился к Эйми:

— Следовало бы выяснить для полной ясности: споткнулись вы на этой ступеньке или нет.

— Весьма вероятно, что мисс Эйми и в самом деле потеряла равновесие. — Фокс постучал себя по нагрудному карману, куда положил письмо. — Я займусь этим в свободное время. А как насчет Филипа Тингли? Вы посылали за ним или он пришел добровольно?

— Посылал. Я прозондировал мисс Дункан по поводу возможной причины, побудившей ее дядю позвонить ей с просьбой прийти к нему. Она не догадывается, не понимает, каким образом это может быть связано с хинином. Наиболее вероятное, что она смогла предположить, — это довольно-таки дикое объяснение, что звонок, возможно, связан с ее кузеном Филом. Тингли и ею приемный сын ладили между собой, как кошка с собакой, и она постоянно принимала сторону Фила. Ей кажется, что у Тингли сложилось преувеличенное представление о ее влиянии на Фила, потому что однажды ее дядя слез со своего нашеста и воззвал к ней с мольбой, чтобы она использовала все свое влияние в благих целях и сделала из Фила пай-мальчика. Поэтому я связался с ним и попросил зайти ко мне.

— Ладно, давайте глянем на него. Приступать к исполнению увертюры?

— Валяйте!

Коллинз связатся по телефону с мисс Лэйбэри, и спустя минуту она впустила Фила Тингли — высокого, нескладного и костлявого, одетого так, что его вполне можно было принять за мастерового. Впалые щеки и опущенные утолки губ Фила могли бы произвести тягостное впечатление на того, кто увидел его впервые; можно было подумать, что он находится в шоке и переживает недавнюю трагедию. Молодой Тингли сдержанно поздоровался с Эйми, устремив на нее пронзительный взгляд глубоко посаженных глаз, позволил Коллинзу и Фоксу пожать свои костлявые пальцы и опустился в кресло, которое до него занимал Леонард Клифф.

Эйми сказала с нервозностью, свойственной тому, кто вынужден вступить в общение против собственного желания:

— То, что случилось, чудовищно, не так ли, Фил?

— Не так, чтобы очень, — ответствовал последний, хотя и не подлинный Тингли. — Смерть одного из социально бесполезных людей даже в столь отвратительной форме заслуживает сожаления, однако до известных пределов. Если бы он и в самом деле был моим отцом, тогда другое дело. Но поскольку это не так, я не очень-то скорблю о нем.

— Могу только поздравить вас, — весело заметил Фокс. — Весьма немногие люди смогли выработать в себе подобное философское отношение к смерти. А вы, часом, не рисуетесь?

— Какого дьявола мне рисоваться?

— Ну, не знаю! Честно говоря, ожидал большего участия к бедам своих ближних, да и более искренних чувств к собственным напастям. А скажите, к судьбе своей кузины вы столь же безразличны?

— Моей кузины? — Фил в недоумении нахмурился. — О-о… вы имеете в виду Эйми? Тут вы не правы. Я редко завязываю с людьми близкие отношения, но она единственная женщина, которой я когда-либо предлагал выйти за меня замуж.

— Фил! — запротестовала Эйми. — Это был всего лишь случайный разговор.

Он покачал головой:

— Нет, я был настроен весьма серьезно. Тогда мне казалось, что я и в самом деле хочу жениться на тебе.

Конечно, теперь я только рад, что не сделал этого, потому что женитьба сковала бы меня по рукам и ногам.

— Как давно это было? — осведомился Фокс.

— В мае или июне 1935 года.

— Понимаю. В том сезоне вы просто случайно вышли из равновесия. Но вы все еще хорошо относитесь к Эйми? Спрашиваю потому, что сейчас ей просто необходимо небольшое дружеское участие, даже помощь.

Вы знаете, что ваш отец… прошу прощения, ваш приемный отец… звонил ей вчера с просьбой приехать к нему?

— Нет! Разве он звонил? Не думаю, что об этом упоминалось в «Тайме». Я читаю только эту газету.

— Представьте, звонил. Это было без четверти шесть, и он говорил о проблеме, для решения которой необходима ее помощь, и просил как о семейной услуге быть в его офисе в семь часов. Вот почему она и отправилась туда. Но полиция в подтверждение того, что этот звонок был и в самом деле, располагает только ее показаниями, и весьма важно как-то подтвердить ее слова. Среди прочих предположений, принятых нами во внимание, было и то, что проблема, о которой шла речь по телефону, могла быть в некоторой степени связана и с вами.

— Почему вы так полагаете?

— Не полагаем — считаем вероятным.

— Ну хорошо, — снизошел Фил. — Возможно, что и так.

— Благодарю вас! Но не могли бы вы сказать несколько больше? Не было ли совсем недавно… ну… скажем так, какой-нибудь острой, конфликтной дискуссии между вами и вашим отцом?

— Наши споры всегда носили конфликтный характер.

Случались постоянно и всегда доходили чуть ли не до драки.

— Но поясните, не возник ли в ваших отношениях особенно острый кризис в понедельник в интервале от трех до шести часов вечера?

— Нет!

— Значит, ничего подобного? — улыбнулся Фокс. — Причина, по которой я выделил именно эти часы, заключается в том, что мисс Дункан посетила вашего отца в понедельник примерно после полудня, а когда покинула его около половины четвертого, отношение ее дяди к ней стало настолько враждебным, что даже и намека не было на то, что он попросит племянницу о какой-то личной услуге. И тем не менее без четверти шесть, во вторник, он обратился к ней по телефону с просьбой об одолжении. Хотелось бы выяснить, что послужило поводом для этого звонка. Надеюсь, вы понимаете, насколько это может оказаться важным для вашей кузины?

— Да, понимаю.

— Не могли бы вы помочь нам заполнить этот пробел?

— Нет, не могу.

— Ваш отец велел передать вам, чтобы вы явились к нему в офис вчера к пяти часам, и вы пришли. Чем это было вызвано?