— Так это же хорошо, дурочка! — счастливо заверяет Поля.

— Что хорошего? Мы разные с ним. Разные. Где он? Где я? Наши родители никогда его не примут.

— Я уверенна, что Сомов тебя тоже любит. И если это взаимно, то за это стоит бороться, Ань.

— Тихо, мама идет.

— Спокойной ночи, девочки, — целует в лоб каждую мама и закрывает за собой дверь. Я же проверяю мобильный. Сообщение так же остается не отвеченным. И в сети он был три часа назад. И я пробую еще одну попытку.

Анна Бурцева: Поля оставила у тебя свой купальник. Сможешь завтра вернуть?

Но ответа нет. И он так же не появляется в сети. А я зарываюсь лицом в подушку и плачу. К полуночи забываюсь беспокойным сном и резко просыпаюсь от вибрирующего телефона от входящего сообщения.

Кирилл Сомов: Выйдешь?

Анна Бурцева: Куда?

Анна Бурцева: Зачем?

Кирилл Сомов: Я стою около твоего дома… В тени.

Я бросаюсь к окну. Распахиваю его и вглядываюсь в темноту около деревьев. Там правда есть тень. А затем резкий блеск фар машины, направленный в мою сторону. И снова писк телефона.

Кирилл Сомов: Так выйдешь?

Анна Бурцева: Пять минут. пишу и бросаю телефон на кровать.

Аня, что ты делаешь? Твердит подсознание. Но я все равно делаю: бросаюсь к шкафу, переодеваюсь в джинсы, спортивный топ. Надеваю футболку и теплую худи сверху. Благо чистые кроссовки сестры в шкафу стоят. Хорошо, когда с сестрой у вас один размер ноги. Обуваюсь и закидываю телефон в карман. Открываю окно и прыгаю прямиком в руки к Сомову.

11

Не хочу, чтобы нас кто-то видел вместе. Кирилл Сомов

Я на эмоциях врываюсь в клуб. Тренировка с Пауком проходит не менее агрессивно, чем сами бои. На эмоциях гашу своего оппонента. Там, за канатами, мы можем свободно пересечься и даже выпить кофе. Но тут, в пределах поля боя, каждый за себя. Бои без правил. Та часть моей жизни, в которую я вписался самонадеянно, на ебейших эмоциях. Шесть лет эта кабала длится, начиная с восемнадцати лет.

— Так вы встречаетесь? — выдаю Ане первое, когда вижу их вместе около школьной парадной.

— Да… — приглушенным голосом выдает Аня, когда идем по коридору в класс.

— Ты его любишь? — иду напролом своим вопросом.

— Наверное… — неоднозначно отвечает Аня. — Не знаю. Но он хороший и родителям нравится.

— Так ты с ним из-за родителей или есть чувства? — вывожу на правду, чтобы для себя понять. Если там ничего нет, то у меня есть шанс.

— Какая разница, Кир? Даже если из-за родителей, это что, плохо? Он хороший, добрый и в отличие от некоторых, не обижает меня. — в упор на меня смотрит.

— А, так всё дело во мне? — взрываюсь.

— Кир…

— Желаю счастья. — последнее, что произношу.

После помню, что на эмоциях нахаживаю знатные такие километры по городу. Зависаю на баскетбольной площадке.

…В отличие от некоторых, не обижает меня… Заезженной пластинкой крутится в голове.

Яростно набиваю мяч и отправляю в корзинку. Раз за разом отрабатываю броски. Корзина со скрипом их принимает, норовя вылететь из деревянного щитка старой площадки где-то в конце городка.

— Ох, ебать, ты далеко забрался! — тарахтит Ник.

— Вы что тут забыли? — выдвигаю парням.

— Тебя приехали поддержать. Ты ж, блять, у нас Ромео страдающий. Только в твоем случае отвергнутый, — подьебывает Рус.

— Заткнись, Рус. — задвигает Ник.

— Бросай, давай! — со своей позиции горланит Рус. И одиночные броски переходят в командную.

Отражаю бросок с трехсекундной линии прямиком в щиток.

— Командир, бля! — ржет Ник, оборачиваясь ко мне.

— Кажется, у нас гости. — резко выдаю парням, и те оборачиваются к началу игровой площадки.

— Какие люди и без охраны. — ловит наш мяч с ухмылкой Пашкевич с команды соперников вместе с дружками, которых мы разъебали неделю назад. — Сыграем? — вкидывает в нашу толпу мяч. Сходу ловлю. — Или трусишь?

— Это по твоей части. — огрызаюсь и отвечаю ответным броском.

Расходимся по зонам и начинаем. Агрессивно напираем друг на друга. Игра перерастает в нечто большее, чем обычный интерес. Тут словно химический эксперимент происходит. Одна секунда и взорвётся все к чертовой матери. И одна секунда проходит. Игра перерастает в драку. Разнимает нас отряд полиции и, блять, мы все находимся там. Костяшки сбиты, нос и футболка в крови. Заебательно поиграли. Единственное, что меня, сука, успокаивает, это спущенный пар. Но как только я вижу своих предков, сразу становится, сука, стыдно. Никогда ни перед кем не тушуюсь, но вот перед родителями, которые являются авторитетом, не хочется облажаться. С парнями нас освобождают быстро. Благо отец решает все так, что не привлекает родню моих друзей.

— Валер, я не желаю ничего плохого своему крестнику, ты же знаешь, но… — обращается друг моего отца. — Но парню нужно спускать пар куда-то. Иначе одна из таких драк, как сегодня, может закончиться либо тюрьмой, либо могилой, — говорит крестный моему отцу.

— Божечки… — слышу всхлипывания мамы.

— Леш, ты бы не пугал мою жену, — слышу голос отца за стеной обезьянника, в котором мы находимся. — Я с ним поговорю.

— У меня есть друг, хороший человек, тренер. Занимается боксом. Тренирует таких же, как твой сын, парней в бои без правил. Они еще и деньги за это получают.

— Нет, даже не предлагай. Мой сын не будет в этом участвовать, — отрезает отец.

— Подумай об этом, — обращается к нему крестный. И они вместе заходят в комнату.

— Лейтенант, выпускай. — показывает на нашу клетку.

— Сыночек, — всхлипывая, обнимает мама.

— Всё хорошо, — обнимаю её и переглядываюсь с отцом. Понимаем оба, что я все слышал. Но тот лишь качает головой.

Домой едем в тишине. Никто не отчитывает. Предки знают, что просто так я не пойду напролом. Значит, есть веские причины. Утром я сам оказываюсь в кабинете крестного и выбиваю с трудом номер его знакомого. Иду, договариваюсь и подписываю шестилетний контракт. Поначалу фартило и кайфовал. Драки, бои, кровь, боль мышц. Это отвлекало от Ани и всего происходящего вокруг. Пропадал часами в тренажерном зале и на ринге. Стал лучшим. Родители относились к этому с беспокойством. Конечно, не пропускал и игры в баскетбол. Полностью отключил все чувства. Заглушал все чисто механическими движениями. Можно сказать, все бои я выигрывал на лютом адреналине. Гонял в мыслях без конца последний разговор и на этих эмоциях выигрывал бои. Изнурял себя физически. На тренировках такой темп брал, что не все успевали. Иногда отрывался даже на парнях. Только они мои загоны понимали и