Трубка опустилась на рычаг. Финка продолжала улыбаться, не глядя ни на Никса, ни на меня.

— Это был Брунар? — спросила я.

— Да. Говорит, что сидит с картиной у эксперта. Ждет, того куда-то вызвали. Он сидит и ждет. А Уоллер еще не приехал.

— Линна! Это вранье!

— Вранье? — Она перевела глаза с меня на Никса и обратно. — Почему вранье? И вообще, кому я теперь должна верить?

— Что она говорит? — спросил Никс.

— Звонил Брунар, тот, который седой, крепкий, — по-английски сказала я. — И врет, что Уоллер еще не приехал, а он — у эксперта, ждет разрешения на вывоз. Кстати, твоя девушка собственноручно отдала Брунару свои документы, якобы для выправления этого самого разрешения на вывоз шедевра из страны.

— Какого еще шедевра? Какой вывоз? — У Никса было совершенно растерянное щенячье лицо, а меня вдруг осенило!

— Никс, Линна унаследовала картину, а в картине — тайник. Но, кроме нее и Брунсберри, никто не знает, что там тайник!

— Тайник, тайник… — Никс сдвинул шляпу на затылок. — Подожди, но ведь ты говорила про замок!

— Замок наследует Уоллер, а она — картину!

— А в картине тайник?

— Тайник.

— И никто не знает?

— Никто. Только она и Брунсберри.

— Тайник. Замок. — Никс опустился в ближайшее кресло и принял позу Роденовского мыслителя. — Замок. Тайник.

— Господа, — заговорила Линна, — я могу сделать для всех кофе. И, может быть, мы дождемся дядю, то есть мсье Брунара?

— Кофе, кофе, — закивал и заулыбался ей Никс, а потом спросил меня: — Что она сказала про Брунара?

— Предлагает дождаться. Но я против.

— А скажи-ка, Лени, — Никс пристально смотрел на меня, похоже не слыша моего ответа. — Кто наследует замок в случае смерти Уоллера? У него же ведь нет детей.

Я вздохнула.

— Никс, вообще-то это моя профессиональная тайна.

— Она? — Он искоса взглянул на Линну, которая прошла в кухню и возилась с кофеваркой, и тут же отвел глаза.

— Она, — сказала я. — Но только если он умрет до оглашения завещания.

— Так что ты морочишь мне голову: тайник! картина! — Никс взвился с кресла. — Да что может быть там такого, что дороже замка? Ты что, до сих пор не поняла? А у нас сказали бы сразу: они хотят убрать его!

— Надо звонить в полицию, — едва слышно прошептала я, ведь «полиция» — слово, одинаково звучащее на всех языках. — Пора.

— Ну и что ты им скажешь, Лени? «Господа, я думаю, они хотят убить Уоллера»? Может, у вас какая другая полиция, но наша в жизни не займется ничем, пока ей не покажешь труп!

— О Господи… Карниз!

— Какой еще карниз? Давай пошевеливайся, сестренка, поехали! Линна! Бай-бай! Как сказать по-вашему «пока», «до скорого»?

— О'ревуар. Но, Никс, как же ты оставишь ее одну? Если они его, значит, и ее тоже?

— Ничего не тоже! — Никс потащил меня к выходу. — О'ревуар, Линна! Бай-бай! Я люблю тебя!

Багровая финка выскочила из кухни.

— Вы куда, Элен? А кофе?

— О'ревуар! Бай-бай! Я люблю тебя! Давай, давай, Лени, перебирай ножками!

— Только этого не хватало, — тоскливо пробурчал Никс, снимая и опять надевая шляпу. — Белая ты моя бедолага.

— Как ты можешь сейчас думать о шляпе? — взорвалась я, чувствуя, что дождь на моих щеках начинает перемешиваться со слезами. — Ах, куколка! Ах, девушка моей мечты! А как понял, что ей угрожают, тут же «о'ревуар»? В кусты? Думаешь, достаточно бросить «ай лав ю» — и спокойненько пережидать, чем все кончится? Они же ее убьют! Понимаешь, убьют твою куколку!

— Высморкайся! — строго сказал Никс и протянул мне пачку бумажных платков. — Линна-то как раз нужна им живая, а вот твой Майки — не очень. Только твоя истерика не изменит положения, если они его уже — того, тут реви не реви — с покойниками под венец не ходят.

— Что?! Уоллер — мой клиент! Я занимаюсь его наследством!

— О'кей, клиент — значит, клиент, кто бы спорил.

Из пелены дождя материализовалось такси. Никс бросился наперерез, таща меня за собой, как плюшевого мишку. В следующий момент мы уже сидели внутри и Никс командовал по-английски:

— Давай, давай, мистер! Быстрее, шеф! Быстрее, пожалуйста!

— Господа — англичане? — У водителя были испуганно-виноватые глаза. — Извините, господа, но я не…

— Скажи ему, ехать куда! Видишь, не сечет мистер!

— Риволи, мсье, — всхлипнула я. — Отель «Павильон де ля Рен». Пожалуйста, как можно быстрее! Я заплачу!

— Хорошо, мадам. — Машина тронулась с места.

— Павильон для Рен? — повторил за мной Никс. — Ишь ты! Рен, это ведь, по-вашему, королева?

Я кивнула и извела на свой нос третий платок.

— Я ведь учил французский, Лени! Я учил, но не смог, а теперь смогу. Я тебя люблю, моя королева, — старательно произнес Никс по-французски и неожиданно, решительно обняв, прижал меня к себе и заглянул в глаза. — У меня хорошо получается, Лени?

— Да, — пробормотала я и, не очень понимая, что я делаю, поцеловала его жесткую обветренную скулу. — Да, Никс, да…

Он поцеловал меня в висок. На какое-то мгновение мне показалось, что Никс и Майкл — это одно и то же лицо, и еще немного капитан Оникс, и мы едем вовсе не на такси сквозь дождь, а мчимся на пиратской шхуне — сквозь шторм и бурю…

— Умница, девочка, — прошептал пиратский капитан и тут же опять превратился в Никса. — Водила теперь не сомневается, что мы влюбленная парочка, он не сечет по-нашему, я нарочно проверял. Так что давай выкладывай. Все-все, Лени, выкладывай, иначе я не смогу помочь старине Майки.

Как же несправедливо, подумала я. Почему я встретила сначала Майкла, а не Никса, предназначенного мадам Марамбель именно для меня, и почему Никс тоже встретил сначала Линну, а не меня? Если бы не вся эта история с уоллеровским наследством, нам бы с Никсом было так хорошо вместе! Он сильный и уверенный, он просто замечательный, этот пиратский ковбой Оникс! Но Майкл… Стоило закрыть глаза, как я тут же увидела его улыбку и даже закусила губу, необычайно остро ощутив вкус поцелуя Майкла. У Никса нет такой улыбки! Но Никс никогда бы впал в истерику, если бы на него, ну не на него, а почти на меня свалился бы карниз…

— Лени, не молчи. У нас мало времени! — нарушил мои мечтания Никс. — Я не чужой человек! Я жених Линны и избиратель твоего Уоллера, я заинтересованное лицо.

— Он не мой, Никс. Он просто клиент и все.

— Я тебя люблю, моя королева! — громко продекламировал Никс по-французски, чмокнул меня в висок и уже тихо озабоченно добавил: — Лени, мне кажется, ты до конца не понимаешь, насколько все серьезно.