Ей на личном опыте известна черная изнанка любви. Она никогда не позволит себе уподобиться своей матери — сделаться такой же жалкой, слабой, вечной просительницей. Она не пополнит собой число тех женщин, чья жизнь строится вокруг мужчины.

Когда она вошла в квартиру, сбросила туфли и в изнеможении упала на диван, мысли ее обратились к оставленному в ванной тест для определения беременности. После процедуры прошло почти четыре недели, так что тест, вероятно, уже даст положительный результат.

Но пока что у нее не было сил для проверки. Да и вообще лучше подождать еще пару дней, тогда результат будет надежнее.

Она прикрыла глаза, решив, что отдохнет несколько минут, а потом встанет и посмотрит, что можно будет сделать к ужину.

Когда она проснулась, в комнате было уже темно, а значит, она проспала довольно долго. Но часы показывали только начало девятого. Джина должна вот-вот прийти. Магазин закрывается в семь тридцать, но сегодня Джина еще должна была собрать недоеденные сладости и вымыть гигантскую кофеварку.

Колетта прошла на кухню, раскрыла холодильник, но поняла, что у нее нет желания готовить. Выйдя в гостиную, она заказала по телефону пиццу.

Затем приняла душ, накинула ночной халат и снова посмотрела на часы. Где же Джина? Не может быть, чтобы у нее столько времени ушло на приведение магазина в порядок. Колетта решила позвонить в магазин.

После пяти гудков она положила трубку. Значит, Джина уже вышла и, наверно, подходит к дому.

В ожидании Джины и прибытия пиццы она старалась отодвинуть мысли о Тэннере на край сознания, но мозг отказывался повиноваться ей.

Каково это — прожить всю оставшуюся жизнь в «Двух сердцах»? Что это — любовь Тэннера? Нянчить его детей, делить с ним его жизнь — как это могло бы быть? И почему... почему такие мысли столь мучительны?

Он покинул магазин около трех, сказав, что ему нужно уладить некоторые дела на ранчо, для чего придется кое-куда позвонить.

Все мысли о Тэннере мигом улетучились, когда раздался звонок в дверь.

— Добрый вечер, мисс Карсон.

На пороге стоял старый знакомый, улыбчивый юноша с большой коробкой в руках.

— Привет, Ральф.

Этот парень уже не раз привозил Колетте пиццу. Колетта была постоянной клиенткой его отца, который владел пиццерией.

— Знаешь, я решила сегодня побаловать себя одним из шедевров твоего папы.

Ральф рассмеялся.

— Этот шедевр из тех, что вам нравятся. С дополнительными специями.

— Спасибо, Ральф. И передавай привет отцу.

Насыщенный, резкий запах пиццы наполнил кухню, когда Колетта поставила блюдо на середину стола. Теперь остается только дождаться Джину.

Минуты шли за минутами. Колетта накрыла на стол, приготовила кувшин ледяного чая. Джины все не было. Не исключено, что Дэнни зашел за ней в магазин и они решили перекусить где-нибудь вместе, сказала себе Колетта.

Джина — взрослая, независимая женщина. Нелепо так беспокоиться о ней.

Но часы тикали, и Колетта была уже не в силах сдержать тревогу, которая к девяти часам сделалась невыносимой. Джина — девушка сознательная, она всегда звонит и предупреждает, если собирается прийти поздно. К тому же, когда Колетта пообещала приготовить ужин, Джина ничего не сказала о каких-либо других планах.

Так где же она? Почему не позвонила?

В десять часов Колетте стало ясно, что необходимо что-то предпринимать.

Она взяла телефонную трубку. Если ничего особенного не случилось, Джина, наверное, рассердится на нее за то, что она прибегла к помощи тяжелой артиллерии. Но сидеть сложа руки уже просто немыслимо.

Колетта сделала глубокий вдох, соединилась со справочным бюро и спросила номер телефона гостиницы, в которой остановился Тэннер.

* * *

Тэннер Ротман только что принял душ и забрался в постель, когда раздался телефонный звонок. Он не сразу нащупал аппарат на тумбочке.

— Тэннер?

Он повернулся набок и включил настольную лампу.

— Колетта?

— Прости, что я тебе помешала, — сказала она.

Ее интонация ясно говорила о том, что она звонит не от избытка хорошего настроения.

— Ты мне ничуть не помешала, — заверил ее Тэннер и умолк, ожидая объяснений.

— Наверное, это пустяки, но я немного волнуюсь за Джину.

Тэннер немедленно ощутил мощный прилив адреналина в крови.

— О чем ты? Почему ты волнуешься?

Долгое молчание.

— Она до сих пор не пришла домой.

— Ее нет дома? То есть она не пришла из магазина? — Он взглянул на стоявший рядом с телефоном будильник. — Может, она решила, что сегодня стоит поработать подольше?

— Нет. Я звонила туда несколько раз, и ответа не было.

— У нее намечалось свидание с Дэнни?

— Она ничего не говорила. Перед тем как уйти, я сказала, что придумаю что-нибудь к ужину до ее прихода, и она не возражала.

Муторный страх охватил Тэннера.

— Я скоро буду у вас, — бросил он и положил трубку, не дав Колетте возможности что-либо сказать.

Если Джина заперла магазин в обыкновенное время, значит, она отсутствует уже более двух с половиной часов. Так где же она может быть?

Прежде чем идти к Колетте, он бегом миновал три квартала, отделявшие гостиницу от магазина. Сердце его выпрыгивало из груди, и ему оставалось только проклинать свое богатое воображение, рисовавшее перед ним самые чудовищные картины.

Может, кто-то похитил ее на улице? Может быть, сейчас она во власти маньяка? Или просто куда-то отправилась, не дав себе труда предупредить Колетту? Как бы то ни было, она сейчас в мире, где повсюду поджидают неприятности.

Магазин был заперт, свет в помещениях не горел. Ничего как будто не пропало. Тэннер обвел торговый зал быстрым взглядом и не заметил ничего подозрительного.

Он поспешил к Колетте, и стучать ему не пришлось: Колетта открыла дверь, как только он вышел из кабины лифта.

— Есть новости? — спросил он.

Колетта покачала головой. В своем розовом халате она выглядела необычно маленькой, какой-то потерянной, и словно некий гравер вырезал на ее лице морщины. Она нервно теребила пояс халата.

— Может быть, позвонить в полицию? — предложила она.

Тэннер провел ладонью по волосам и тяжело вздохнул.

— Там неделю будут над нами смеяться. Пока что мы можем сказать, что ей двадцать один год и она на несколько часов опоздала к ужину. Они могут что-нибудь предпринять, только если прошло не меньше двадцати четырех часов.

Колетта присела на краешек дивана; складки на ее лбу стали еще глубже.