Так же, как он поклялся любить ее. Неудивительно, что Рауль заявляет о своих супружеских правах, а она не смеет противиться ему.

Потому что хочет его так же, как он ее. Это чувство у них одно на двоих, так как Рауль — неповторимое и яркое отражение ее возрождающейся души. Они соединены друг с другом и перед Богом и людьми поклялись в любви и верности друг другу.

— Рауль… — прошептала Джессика.

Она скользила ладонью по телу мужа, упиваясь его мужественностью. Он развязал последний узелок, и платье соскользнуло к ее ногам. Джессика трепетала от смелых прикосновений его рук, томясь в ожидании большего.

Мысль, возникшая где-то за гранью сознания, настойчиво преследовала ее.

— Рауль, мы не можем…

Он слегка откинулся назад и заглянул ей в глаза с такой нежностью, что у Джессики сжалось сердце.

— Почему мы не можем… жена моя?

— Я… у нас нет защиты. Рауль, я не могу… забеременеть.

Откуда у нее взялись силы сказать это? Джессика испуганно замерла.

Она хочет его. О, как она хочет его!

— Это спальня для новобрачных, — сказал он голосом, полным страсти и нежности, указывая на прикроватный столик. — Здесь есть все.

Джессика увидела что-то, напоминающее золотые монеты.

— Как… как?.. — запинаясь, проговорила она. — Если они лежат здесь со времен последней свадьбы…

Поцелуй Рауля заставил ее замолчать.

— Генри сказал, что днем он сам положил их сюда. На всякий случай.

— Добрый старый Генри…

— Он действительно добрый. Замечательный. Но он не такой чудесный, как ты, любовь моя. — В его глазах вспыхнула страсть. — Джесс, я никогда не думал, что после смерти Лизль смогу полюбить, потому что любить и потерять любовь — значит разбить свое сердце. Но я люблю тебя. Ты останешься со мной навсегда. Видит Бог, навсегда.

— О, Рауль…

Слезы навернулись ей на глаза.

— Но ты потеряла ребенка, и твоя утрата еще свежа, — мягко сказал Рауль, чувствуя ее боль. — Я знаю, как нелегко тебе любить меня…

— Но я не… я не могу…

— Ты любишь и можешь, — возразил он и поцеловал ее долгим страстным поцелуем. Джессика поняла, что Рауль прав. Она любит его.

Но не предает ли она Доминика?

У нее путались мысли. Разве можно думать, когда Рауль ласкает ее и обнимает так, словно для него она самая прекрасная женщина в мире!

Он ее муж. Рауль.

— А теперь, моя красавица невеста, моя принцесса… моя любовь, — прошептал он, — ты хочешь, чтобы мы провели нашу брачную ночь на той армейской кровати?

Джессика отрицательно мотнула головой.

Обхватив руками Рауля, она потянула его на себя. Мысли об умершем сыне исчезли. Они вернутся к ней когда-нибудь в будущем, но не сейчас. Пожалуйста… не сейчас.

Этой ночью есть только Рауль.

Счастье длилось до рассвета.

В какой-то момент этой удивительной ночи они перебрались на гигантскую кровать, у которой все-таки были существенные преимущества в виде постельного белья. Рауль перенес туда Джессику, и лишь спустя долгое время к ним пришел сон.

Но за час до рассвета она проснулась. Прильнув к теплому телу мужа, Джессика лежала и прислушивалась к тихому дыханию Рауля и биению его сердца. Здесь она может обрести свой дом.

Но сможет ли? В предрассветный час сомнения овладели ею с новой силой.

Что она знает о Рауле? Он странный, загадочный человек. Врач… принц. Они знакомы два дня. Сможет ли она прожить с ним всю жизнь?

Да, говорит ее сердце.

Но прах Доминика — в Австралии, и чернила на свидетельстве о его смерти едва успели просохнуть.

И у нее есть дело. Вчера она позвонила Клэр, женщине, которая занимается экспортом пряжи. Она живет в Визи, и их связывают деловые интересы.

Как и вся страна, Клэр уже знала о свадьбе. Несмотря на удивление, она энергично взялась за дело. Если Джесс хочет возвратиться в Австралию, она пришлет за ней машину. У заднего выезда из замка? Хорошо. Почему так рано? Чтобы избежать внимания прессы? Да, она понимает.

Джессика посмотрела на часы. Машина уже выехала за ней.

Сердце у нее разрывалось. Быть может, Рауль любит ее? Но оставить родину Доминика…

Она осторожно встала с кровати и подошла к окну, за которым серел рассвет. Принцесса? Так бывает только в сказках. Обыкновенные женщины не выходят замуж за принцев и не становятся принцессами.

У них был брак по расчету.

Она оглянулась, и увидела, что Рауль просыпается. Он протянул руку и, не найдя Джессики, открыл глаза.

— Иди сюда, — приказал он, сопроводив свои слова повелительным жестом, — супруга моя.

Его супруга.

Но ей больше нельзя быть ни женой, ни матерью. Джессика убедила себя в этом после измены Уоррена и смерти Доминика. Ей не нужны новая боль и горечь утраты.

Рауль встревоженно посмотрел на нее.

— Что случилось, любимая?

— Все произошло слишком быстро.

— Да. Но я верю в чудеса, а ты?

— Не знаю.

— Ты спросила, почему я не был женат. Мне казалось, что я не хочу жениться. Поверь, Джесс, если бы я встретил тебя десять лет назад…

— Не надо, — умоляюще сказала она и отшатнулась, когда он сделал движение, чтобы встать. — Нет!

— Нет?

— Мой разум отказывается понять это.

— А сердце?

— В этом-то вся беда. Оно мечется, как птица в клетке. Доминик…

— Джесс, я не прошу, чтобы ты предала Доминика, — мягко произнес Рауль. — Доминик — твой сын, твоя любовь, твое дитя. Он всегда будет занимать почетное место в твоем сердце, и в моем тоже. Он всегда будет незримо присутствовать в нашей семье. Джесс, можем мы стать семьей? Ты позволишь нам разделить твои чувства?

Джессика была на грани слез. Ей нужно время.

— Просто я… Рауль, я спущусь вниз, посмотрю, как там альпака.

— Тебе нужно побыть одной?

Он снова понял ее, но почему-то на сердце стало еще тяжелее.

— Пожалуйста…

— Иди, Джесс. Спроси у Бальтазара и Матильды, как тебе поступить. Но, кажется, я знаю, что они скажут тебе… — Рауль улыбнулся, лаская ее глазами. — Может быть, дорогая, тебе следует прикрыться?

Джессика схватила полотенце.

— Министр и его приспешники будут в шоке. Я скажу им, что иду в свои апартаменты за одеждой.