за ней, как остальные парни. И ее это злит. Вы же поругались на той неделе из-за того, что Ленка хотела гулять, а тебе было нужно на тренировку. Из принципа давила, мол кто важнее хоккей или она. Вполне понятно, что ты выбрал. И главное, вы даже не встречаетесь. Просто общаемся всеми, не более. Дружим общей компанией. Но зато претензий с ее стороны на целый вагон и маленькую тележку.

Я ничего не говорил, не спорил. Просто молча смотрел в сторону парка, прикидывая, как все провернуть с наименьшими потерями. И ещё, не хотелось бы втягивать пацанов. Но то, что меня одного они не отпустят, уже понятно. Даже заикаться на буду. Могут психануть.

— Действительно. — Выдал вдруг Симонов. — Разобрались бы вы уже, что между вами творится. А то так точно какая-то ерунда в итоге произойдет. Ладно… Чего теперь уж… Видите, Славика переклинило, как всегда. Его ж если несёт, он краев вообще не чувствует. Идём, что ли? Перед смертью не надышишься, как говорится. Будем надеяться, народ в парке уже разошелся по домам. Забраться на стелу — ерунда. Там есть крючки, по которым можно подняться.

Мы направились в сторону парка. Я продолжал молчать и соображал попутно. Помирать в очередной раз точно не собираюсь. Да и мордобой нам ни к чему. Надо просто придумать, как все грамотно повернуть. Причем, придумать быстро.

Глава 10

В парке было подозрительно тихо. Наверное, из-за позднего времени. И темно. Но это понятно. Горели только фонари на главных аллеях. Район считается рабочим. Далеко не центр города. Так что ожидать супер иллюминацию было бы глупо.

— Вроде, никого. — Федька всматривался в кусты, надеясь, наверное, разыскать там сидящих в засаде врагов. Хотя, уж точно, будь они здесь, прятаться не стали бы. Это их район. Они у себя дома.

— Парни, тут ещё такое дело… Не помню, насколько вы в курсе. Говорил ли вам подробности… Но…мне, как бы, нежелательно драться, если что. — Я признался друзьям и даже стало как-то легче.

Особенно, учитывая, что сам втянул их в эту авантюру, благодаря моей внезапно приключившейся глупости.

Сейчас, когда мы ушли из Настиной квартиры и Ленка не маячила перед глазами со своим насмешливым кошачьим взглядом, меня сразу «отпустило».

Главное, я-то сам, ну, вот реально, взрослый мужик. Чего повелся, не понятно. Подобные закидоны никогда не были мне свойственны. Я вообще из той категории людей, которые, если есть хоть малейшая угроза падения, не просто подстелят соломку, но и ещё засыпят ею ближайшую территорию в радиусе нескольких километров. Чтобы, как говорится, не дай бог. Меня супруга иногда упрекала за это. Мол, не дождешься полета эмоций и страстей. Все размеренно, правильно. А мне эти страсти даром были не нужны. Спасибо. Насмотрелся и полетов, и страстей в детстве выше крыши. Тут же просто клин какой-то зашёл и все. Как говорят, забра́ло упало. Я тихо хохотнул себе под нос. Мандец. У меня упало забрало. Кто бы мог подумать, что вообще на такое способен. В хоккей — то поперся, вопреки всем и всему. Но при этом, один черт, старался играть аккуратно. Силовые приемы не особо любил. Да и какие там силовые приемы в нашей Лиге. Так, смех один.

Нет, я чувствую, конечно, по себе, иногда действительно проскальзывают не мои эмоции. Они более острые и резкие. Ощущение, будто на глаза падает красная пелена и я плохо соображаю. Так же было в тот день, когда очнулся на пустыре рядом с Ржавым. Однако, это не настолько сильно проявляется, чтоб брать верх над тем, что думаю и чувствую я, взрослый человек без склонности к авантюризму и приключениям.

И все же, с Ленкой вон, как вышло. Возможно, сказалось ещё впечатление, которое она произвела конкретно на меня, настоящего. Во время той единственной встречи. Черт его знает. А может, вообще … гены. От этой мысли стало немного не по себе. Почему нет-то? Всю жизнь выстраивал свою судьбу по кирпичику. Подавлял пагубные потребности натуры и природную склонность к дури. Тем более, уж чего-чего, а этого «добра» в нашей семье на всех хватит. Одного отца стоит вспомнить. Он, когда его накрывало, вообще не видел не то, чтоб краёв, даже себя плохо осознавал. Мог такое исполнить, потом сам смотрел и удивлялся. Иногда даже не верил, если ему рассказывали об этом со стороны.

В общем, рассуждать можно сколько угодно, но, если учесть, в какой ситуации я оказался, сложно что-то говорить однозначно. Тут вообще сложно что-то говорить. Потому что в данную минуту я топаю по парку Авиационного завода в 1986 году в окружении друзей брата, будучи братом.

— Эм… В смысле нельзя? — Сашка даже сбился с шага от неожиданности моего заявления. Видимо, я и драка в его понимании были понятиями тождественными. А тут такой пердимонокль.

— Ну, видишь в чем дело… Сергей Николаевич не только о том случае на рынке говорил, когда вызывал меня сегодня в тренерскую. Он сказал, ещё один косяк и все, прощай команда. В том числе, если станет известно о драке или чем-то подобном. Короче, залёт — прямая дорога на улицу.

— Слушай, Белов, а нельзя было как-то немного раньше об этом подумать. Ну так, чисто ради хохмы. А не когда ты поддался на провокацию Ленки. — Леха был зол. Реально зол. — Ты столько лет занимаешься спортом. Для тебя хоккей это — все. И ты готов потерять дело своей жизни ради какой-то девчонки? Тем более, которая этого вообще не достойна? О чем ты думал? Крыша поехала? Мы же крепче компота ничего не пили. Откуда эта бравада?

Кстати, я заметил интересный момент. Леха — единственный из всей нашей компании говорил о Ленке совершенно спокойно. Его красота этой девчонки будто и не цепляла вовсе. Смутно я помнил, что для Симонова чрезвычайно важен глубокий внутренний мир и его духовность. Подобная позиция казалась мне очень странной и честно говоря, не только мне. Славик думал так же.

Духовный мир, это, конечно, прекрасно. Однако, как ни крути, любим мы глазами. До внутреннего мира ещё дожить надо. А в первую очередь, все равно смотрим на внешность. Плохо это или хорошо, можно много рассуждать, но мужик должен на что-то запасть. Какой мне толк от женщины с прекрасной душой, которая цитирует наизусть все сочинения Пастернака, рисует на досуге пейзажи маслом, акварелью и даже слюной, вышивает на машинке гору Фудзияма в один присест, если внешне она