Что-то случилось. Слушает и на самом деле бледнеет.

— Мам извини. — бросаю коротко.

Поднимаюсь с кресла, иду на лужайку.

— В какой больнице, повторите еще раз? Можно сегодня подъехать? Она в сознании? Буду обязательно. Примерно через два часа. — слышу как она говорит кому-то в трубку. Голос встревоженный. Пока дошел, Арина закончила разговор. Шагнула мне навстречу.

— Константин Александрович, спасибо вам за все, мы здорово отдохнули. Нам придется уехать, я такси вызову. Завезу Ксюшу к бабушке и…. Мне позвонила соседка бывшей свекрови, ее в пятнадцатую больницу с химическим ожогом госпитализировали. Она кислоту на себя пролила. Сын… Журавлев свою маму в квартире запер. О том, что кислотой облилась — знал. Я поеду. Она мне чужой человек, да и видела я ее три раза в жизни…. Поеду. У нее вообще никого нет. Кроме…. Этого….Умирать бросившего….

Лексус несся по Новой Риге, мелькали запыленные придорожной пылью деревья, однотипные, похожие друг на друга как близнецы, кафе и магазинчики.

— Мам, мы с Басей до когда у бабули останемся? До завтра? Или срочное дело сегодня закончится? Я по бабуле соскучилась, она обрадуется щенку. Мам, в другой раз когда в гости поедем, давай бабулю с собой возьмем.

Ксюшка возится в детском кресле, пристраивает на коленки сумку — переноску с песиком. Щенок на удивление спокойно себя ведет, чуть поскулил как от дома Бариновых отъехали, и быстро успокоился.

Поворачиваюсь к дочке, поправляю ей непослушную золотистую прядь.

— Ксюш, ты его не уронишь? Хочешь, я твоего Басю у себя на коленках подержу?

— Не уроню. Бася совсем не вертится.

— Ну хорошо. Ксюш, возможно вам с Басей придется переночевать у бабули, не обидитесь? — осторожно спрашиваю ребенка.

— Не обидимся, — дочь мотает головой, — не переживай: мы с бабулей поболтаем о девичьем, мороженого съедим, помоем Басю и спать.

— Вот и хорошо. — незаметно вздыхаю, возвращаюсь в исходное положение, прислоняюсь затылком к спинке сидения. Бросаю взгляд на Константина. Мне очень хочется перед ним извинится: за подпорченный семейный праздник, за то, что мог бы побыть с родными, а не уезжать из-за нас раньше времени, не позволил нам с Ксюшкой воспользоваться такси, я даже слушать не стал, видимо решил: сам привез, сам и отвести назад должен. Очень жаль, что не успела его маме, непонятно с чего решившей, что я для Константина нечто большее чем просто знакомая, объяснить, что нас с её сыном ничего кроме работы не связывает.

Константин всю дорогу по большей части молчит, за исключением ответов на периодические телефонные звонки. Вот и сейчас принял вызов:

— До сих пор не прошел регистрацию? Проверьте другие рейсы, другие порты, возможно другое направление. Работайте. — ответил рубленными фразами.

Константин отдал распоряжение службе собственной безопасности, перехватить моего бывшего мужа, пока тот не вылетел из Москвы. Если честно, я не понимаю, с какой целью его перехватывать? Уголовное дело однозначно не возбудят, если мать сама облилась кислотой. Оставление в опасности — тут мне кажется недоказуемо. Если только свекровь бывшая против него показания даст, но в этом я сомневаюсь. Так что, лучше бы он улетел, и больше о нем не слышали.

Благодаря вялому трафику из области в центр, до Якиманки добрались достаточно быстро. Бабушка по традиции ждала внучку возле подъезда.

— Бабуль! Это Бася, мне его подарил по…. Костатин! Раньше он был по — работе, а теперь — по всему! Не Бася — Костатин! У меня есть друзья! У них лошадка и кролики! Лошадку зовут Гавриил! — Ксения сходу засыпала новостями бабулю.

— Мам, познакомься — Константин Александрович, мой коллега. — представляю вышедшего поздороваться Баринова.

— Добрый вечер коллега. Приятно познакомиться, — лукаво улыбается моя мама. Обнимает Ксению, целует в макушку, — как же я по тебе соскучилась, пойдем- ка домой, покормим собачку, устроим его на ночлег. Завтра что нибудь для него купим.

— Бабуль, ему столько всего накупили! Целый багажник получился! Можно Бася со мной будет спать? Пожалуйста!

Басино приданое и сумку с Ксюшкиными вещами, Константин донес до маминой квартиры. Я конечно же поднялась с ними, проводила дочку. Крайне редко оставляла Ксюшку на ночь у мамы, непривычно и заранее грустно.

— Ксюш, я тебя люблю, слушайся бабушку!

— Мам! Когда я не слушалась? Костатин, пока!

Дочь моя выпускает щенка из сумки, вместе с ним убегает в глубь квартиры.

— Пока Ксения! Не забудь, о чем мы с тобой договаривались! — крикнул Баринов вслед ребенку.

Распрощались с мамой, и поехали дальше. В восточный округ, пятнадцатую городскую больницу — к моей бывшей свекрови. Как это скот мог так с ней поступить?

По больничной территории идти пешком не пришлось, Константин дал охраннику денег, нам разрешили проехать к самому корпусу. Часы посещений давно окончились, но Константин и здесь смог договориться. Разрешили проведать больную. Дали ровно пять минут. Я заскочила в буфет, купила йогурты, сухое печенье, сливочные вафли. Больше в принципе брать было нечего. Поднялись на нужный этаж. Пошла в палату. Константин Александрович остался ждать в коридоре.

Я ее плохо помнила. В той, так называемой семейной жизни, мы практически не общались. Сергей ссылался на нелюдимость и вечную усталость его мамы. Теперь я думаю — врал. Тогда — не задумывалась. Я тихонько вошла в пропахший лекарствами бокс, прикрыла за собой дверь.

Три кровати. Две свободны — на третей, лежит женщина. Глядит в потолок. Густо смазанные какой-то коричневой мазью руки, вытянуты поверх одеяла.

— Лидия Петровна. — окликаю негромко.

Она вздрогнула, морщась от боли приподнялась на локтях. Вижу — узнала меня.

— Лидия Петровна, ложитесь, ложитесь, — подвигаю к кровати стул, пакет с гостинцами ставлю на тумбочку.

Бывшая свекровь какое-то время на меня смотрит. В глазах у нее тоска беспредельная.

— Арина? Ты…. Я просила тебе позвонить, чтобы ты пришла. Обязательно надо! Я вот видишь… Думала конец. Арин, ты присядь, мне надо сказать. Я монстра вырастила. Ты его остерегайся, он хотел меня к тебе с этой дрянью послать — это страшная дрянь! Я открыла, думала уксус, зачем ему в комнате? Понюхала — запершило в носу, в горле, дышать стало нечем. Закашлась, и как — то на себя пролила. Он хотел чтобы я тебя облила… Я бы не согласилась тебя калечить. Никогда бы не согласилась. Так ему и сказала. Он взбесился. Запер меня в квартире.

Арин, я не обижалась, что ты не разрешаешь меня в гости приглашать, и требуешь, чтобы я каждый месяц половину зарплаты вам отдавала. Мне разве жалко, не жалко совсем. Вы молодые, вам надо. Правда, когда ты его бросила, я на тебя злилась. Не могла понять, чем тебе Сережа не угодил? Почему от другого родила ребенка? Но калечить тебя за это, не стала бы. Видишь как все получилось? Ради чего мне теперь жить? Одна на всем белом свете осталась. — бывшая свекровь закашлялась.