Стас скрипнул зубами, коротко поклонился, и быстрым шагом вышел из дома, едва подавляя желание пуститься бегом. Хотелось оказаться как можно дальше от этого мерзкого дома и от мелкого ублюдка Гранда, который оказался настолько мерзким маленьким щенком, что посмел обвинить его в том, что он хочет что-то украсть! Уж он-то знает Стека и должен был бы…

"Вот именно, – оборвал Стас самого себя, садясь на гравицикл и запуская систему. – Он знает Стека, бандита, грабителя, наркомана и вора. Естественно, он имел полное право уже за одно только прошлое обвинить меня в намерении его обворовать, хотя сам… А, неважно, что там было в его прошлом! Сейчас он сынок богатенького папаши, а значит, ему многое позволено… Но какой гад!".

К счастью, эта поездка была последней на сегодня, и Стас мог спокойно заехать в офис компании, сдать документацию и отправиться домой. Посмотрев на часы, юноша достал мобил и позвонил Вениамину Викторовичу.

– Добрый день. Я не отвлекаю?

– Нет, что ты, – он даже на расстоянии почувствовал улыбку приемного отца. – Я сейчас как раз кофе пью.

– Я уже освободился, осталось только сдать чип. Могу заехать на вами… то есть, за тобой, – в который уже раз поправил он себя.

Когда три с половиной месяца назад Вениамин Андреевич пришел домой, загадочно улыбаясь и сразу же выставил на стол тортик, Стас и подумать не мог, какой именно подарок подготовил ему инженер. А при виде трех пластиковых удостоверений: паспорта, медицинской карты и страхового полиса, он и вовсе потерял дар речи. Рассказывать, чего ему стоило не просто сделать бездомному и нигде не зарегистрированному парню документы, но еще и сразу же оформить усыновление при отсутствии родителей и самого парня, Ветровский – то есть, теперь Ветровский-старший – не стал. На следующий день Стасу вживили чип под кожу, и с этого момента он стал полноправным гражданином Петербурга, имеющим право устраиваться на работу, получать образование (если денег хватит), и многое другое. В тот же день, когда инженер вручил приемному сыну документы, он попросил называть его на "ты". Стас честно старался, но до сих пор иногда сбивался на ставшее привычным за первые два месяца уважительное "вы".

– Извини, я боюсь, что освобожусь не раньше, чем через два часа. Так что поезжай домой, а я на метро доберусь.

Однако сам Стас оказался дома даже позже и в еще большей растерянности, нежели пребывал в момент звонка Вениамину Андреевичу. Причиной тому послужила новость, услышанная от менеджера его группы в компании во время традиционного в каждый последний рабочий день месяца "разбора полетов и падений", проще говоря – выдачи кнутов и пряников, и последующие события…

– Ира, Костя, Максим – вы можете идти, – тучный мужчина с обманчиво мягким голосом кивнул отпущенным курьерам, и посмотрел на следующего подчиненного. – Андрей, ты оштрафован на сто пятьдесят евро.

– Но Виктор Михайлович, я же… – худенький и какой-то полупрозрачный блондин шестнадцати лет вскочил со своего места, нервно кусая губы, казалось, он побледнел еще больше обычного.

– Андрей, я понимаю твою ситуацию, но клиенты несколько раз жаловались, что ты опаздываешь, – все так же мягко перебил его менеджер. – Если бы ты работал в другом месте, тебе это, возможно, и сошло бы с рук, но репутация нашей компании всегда была безупречна. И учти, я не увольняю тебя только потому, что мне известна твоя ситуация и мне тебя жаль. Но если в следующем месяце это повторится… ты понимаешь.

– Да, Виктор Михайлович, – на почти белых щеках Андрея пылали пугающе-яркие пятна. Он неловко встал, едва не уронив стул. – Я могу идти?

– Конечно. И не опоздай завтра! – последние слова летели уже в спину выбегающему из комнаты курьеру. – Так, теперь Стас. Что ж, могу тебя поздравить – за весь месяц на тебя не поступило ни одной жалобы, больше того – твой последний сегодняшний клиент после твоего отъезда позвонил в офис и очень тебя хвалил. Надо заметить, что во-первых, это клиент очень капризный и требовательный, а во-вторых – он очень влиятельный человек, крайне важный для нашей корпорации в целом, а не только для "Гермеса". Принимая во внимание то, что работал ты безупречно, а сегодня еще и сумел так отличиться, было принято решение выдать тебе премию в размере ста евро, – Виктор Михайлович улыбнулся.

Стас с трудом выдавил положенные слова благодарности и проявления радости от того замечательного факта, что он удостоен чести работать в этой прекрасной компании, искренне надеясь, что его замешательство спишут на волнение и радость от получения премии.

"Последний клиент?! Но это же Гильермо! Сперва он почти что пригрозил обвинить меня в воровстве, а потом позвонил в офис и похвалил? Ничего не понимаю…"

В очереди к финансовому менеджеру Стас оказался прямо за невезучим Андреем. Ему и правда несладко пришлось – на учебу денег не было, особого таланта, необходимого для поступления на бесплатное – тоже, отец потерял работу и спился два года назад, а на руках у внезапно оказавшегося единственным мужчиной в семье Андрея остались больная мать, с трудом отрабатывающая свою крохотную зарплату на сортировке товаров в ближайшем гипермаркете, и двенадцатилетняя сестренка, учащаяся в школе. В результате семья едва сводила концы с концами – для них ничтожная, в общем-то, сумма в полторы сотни евро, значила достаточно много.

Дождавшийся своей очереди Андрей протянул менеджеру карту, тот быстро отстучал по клавиатуре компа нужные команды и вернул карту владельцу.

– Шестьсот евро переведены на ваш счет, – профессионально вежливо улыбнулся он.

– Спасибо, – пробормотал невезучий курьер, сгорбился и пошел к выходу, но по пути споткнулся о собственный развязавшийся шнурок и присел на корточки, чтобы завязать кроссовок.

Финансист же быстро перевел причитающуюся сумму на счет Стаса и ушел. В помещении остались только пятеро курьеров – сам Стас, Максим – красавец-атлет и гроза всех девичьих сердец курьерской компании, и стажерки Ира с Наташей, работавшие в "Гермесе" всего лишь вторую неделю.

– Шесть сотен на полуторной ставке? Чего-то маловато за твой ударный труд, – громко, чтобы все слышали, проговорил в спину направившемуся к двери Андрею Максим. В число его "достоинств" также входила любовь делать мелкие пакости, посмеяться над теми, кто не способен был дать сдачи, и спровоцировать кого-нибудь, кто слабее его, на драку – лишняя возможность покрасоваться перед девчонками.

Андрей вздрогнул и обернулся. Стас с изумлением заметил, что в глазах уже взрослого, в общем-то, парня стоят слезы.

– Макс, иди в задницу, – хрипло выдохнул неудачник.

Атлет только того и ждал. Легко стряхнул с себя почти висевшую на нем Иру и, нарочито плавно двигаясь, направился к жертве.

– Кажется, ты хамишь, – чуть ли не мурлыча, выговорил он.

Андрей сжал кулаки.

– Отвяжись от меня!

– А не то что? Пожалуешься папочке? А ведь нету папочки, – Максим состроил жалостливую рожу. – Или мамочке настучишь? А что твоя больная мамочка может сделать?