Страсть к драгоценностям и кольцам. Но чем дополняли свои обычные наборы предметов одежды настоящие денди и светские женщины? Страсть к драгоценным украшениям становилась у них совершенно неумеренной. Преподаватели риторики предостерегали своих слушателей, как это делал Квинтилиан[77], что «пальцы рук [успешного публичного оратора] не должны быть унизаны кольцами, в особенности же они не должны быть выше среднего сустава». Франты же обоих полов часто носили по полдюжине колец сразу; все они обязательно были украшены драгоценными камнями, причем у подобных любителей имелся отдельный «легкий» набор колец для лета и «тяжелый» – для зимы.

Римские драгоценности и украшения

Ювелирные изделия, разумеется, отличались изяществом. В лучших лавках на Марсовом поле можно было увидеть кольца великолепной работы – с гравировкой, украшенные ониксами, сердоликами, ленточными агатами, аметистами, рубинами и сапфирами[78], просто полированные, причем такой красоты, которой вполне могли бы позавидовать ценители прекрасного более поздних эпох. Там же покупали и изысканные кулоны, диадемы, бесчисленные броши и пряжки.

Вдобавок ко всем этим творениям ювелиров каждый римлянин сенаторского или всаднического сословия с гордостью носил одно ничем не украшенное, без гравировки, но великолепной работы простое золотое кольцо (больше всего похожее на обручальное, но позднейших эпох) как знак своей принадлежности к аристократии, а также в память тех времен, когда подобное ювелирное изделие считалось признаком истинного благосостояния. Впоследствии у любого знатного человека также будет особый перстень с печаткой – выгравированным каким-либо мифологическим персонажем. Оттиск такой печатки вскоре заменит личную подпись, а незаконное использование этого кольца станет тягчайшим преступлением.

Огромная популярность жемчуга. Время не позволяет нам повести разговор о прекрасных камеях, инталиях, гравированных медалях и невероятно больших резных геммах, ставших триумфом римских мастеров резьбы по камню, которые многие знатоки с гордостью хранят в своих коллекциях; но мы не можем не обратить внимания на те драгоценные предметы, которые римляне, похоже, ценили превыше всех остальных, – жемчужины. Чем больше ими украшались башмаки, одежда, пальцы и прически (прежде всего женские), тем большее удовольствие это приносило владельцам жемчуга. Крупные ювелиры подсчитали, что это драгоценное украшение они продавали больше всех других, вместе взятых.

Императорские советники тщетно протестовали против непрекращавшегося экспорта золота в Индию в качестве оплаты за не приносивший выгоды импорт жемчуга с Тапробейна (Цейлона), но маниакальный спрос на него продолжался. Из уст в уста передавались рассказы о том, как Юлий Цезарь подарил Сервилии, матери Марка Брута, громадную жемчужину стоимостью в 6 млн сестерциев (240 тыс. долларов); или о том, что невероятно богатая Лоллия Паулина, одна из многочисленных жен Калигулы, появилась на одном из обедов в одежде, усыпанной большими жемчужинами общей стоимостью более 40 млн сестерциев (1,6 млн долларов)[79]. Ни у кого в Риме не было столь обширной коллекции жемчуга, но многие женщины среднего достатка хранили в своих шкатулках по несколько больших и прекрасных жемчужин. Циники же поговаривали, что в толпе «вид большой жемчужины в ухе женщины куда прекраснее, чем вид ликтора, расчищающего путь для нее».

Благовония: их постоянное использование. Тем не менее для изысканного образа римской матроны необходимо кое-что еще, помимо роскошного одеяния, колец и жемчугов, а именно – благовония. Древние обитатели Италии были грубым и неприхотливым народом, позднее же появившиеся здесь обитатели Востока, которых привели туда рабство или собственный интерес, привнесли с собой и истинно варварскую любовь к сильным запахам. Даже скромные женщины и тем более такие, как Грация, почитавшиеся за отменный вкус, появлялись в обществе, благоухая ароматами, которые совсем бы не понравились их предшественницам.

При этом носителем ароматов был отнюдь не спирт. Ароматические субстанции приходилось растворять в оливковом масле, делая их жирными, что приводило к потере первоначального аромата или его изменению после всасывания масла в тело. Но использование благовоний стало практически обязательным. И вряд ли мужчины использовали их меньше, чем женщины. Во время светских банкетов гостей обносили фиалами благовоний, чтобы те могли время от времени смачивать ими руки и голову. От молодых франтов, оставлявших волосы только на голове (свои гладкие и блестящие тела они отдавали во власть депиляториев), просто «разило» ароматами.

Буквально на каждой значимой улице вы могли найти небольшую лавку, в которой обычно управлялась одна женщина, продававшая ароматические пудры, благоухающие масла для купальщиков, драгоценные флаконы из золота, серебра, стекла и алебастра для фимиама, а также и сами благовония. Бесполезно даже пытаться перечислить все имевшиеся там ароматы; Плиний Старший как-то назвал двадцать одну стандартную их разновидность, каждая из которых называлась большей частью по имени его самых любимых цветков (например, нарцисса) или восточных пряностей (корица и т. д.)[80]. Для проведения погребения необходимо было определенное количество мирры, а для жертвоприношений требовался ладан. Торговля благовониями с Востоком занимала значительную долю в древнеримском импорте, хотя и очень многие популярные мази составлялись в Италии. Знаменитый город провинции Кампания – Капуя – быстро разбогател на производстве благовоний[81], сама же отрасль составляла значительную часть экономики империи. Но, пожалуй, довольно уже рассказывать об одеждах и украшениях, которые носят типичные римляне. Пора поинтересоваться куда более важным предметом их жизни: что они едят за обедом?

Глава VI

Еда и питье. Дневное времяпрепровождение. Обед

Страсть римлян к застолью. Гурманство. Знаменитый Апиций. С трудом можно припомнить другую историческую эпоху, когда страсть к хорошей еде и питью в такой степени занимала современников, как это имело место в Древнем Риме. Люди, привыкшие питаться только кашей из зерна грубого помола и лишенные малейших способностей оценить красоту превосходных изделий из бронзы или отточенность строф Гомера или Вергилия, тем не менее могли прийти в экстаз от вкуса превосходных устриц. Философы-эпикурейцы утверждали, что «истину, красоту и добро» можно столь же полно постигнуть, как и насладиться вкусом пищи или прекрасной музыкой. Гастрономия была возведена в ранг подлинного искусства, и наивысшую цену на рынках рабов платили за такого человека, который зарекомендовал себя подлинным экспертом в кулинарии.

Время от времени громадные состояния обращались в пыль только потому, что их обладатели жаждали превзойти всех своих соперников в экстравагантных утонченностях гурманства. С 69 г., с приходом к власти династии Флавиев подобные абсурдности уменьшились, однако все еще оставалось множество людей, восхищавшихся и завидовавших судьбе Апиция, изысканного астронома.

Марк Апиций жил в эпоху Тиберия и стал истинным гением в поисках новых источников кулинарных наслаждений. Он обыскал каждый