От его слов почувствовал нестерпимый жар по всему телу. Злость, а может ревность, сжигает меня. Кровь вскипает, готов наброситься на друга.

— Оливер! — голос Стивена должен был вразумить его, но тот и не думал отступать.

— Я не позволю её обижать. Пусть ты и вожак.

Атмосфера вокруг нас накалилась. Не знаю, что хуже, то что готов разорвать своего друга или, то что он больше не видит во мне вожака?

Зарычал, все разом опустили головы. Оливер, правда, немного замешкался, но всё же опустил.

— Ты забываешься. Что я делаю и, что говорю это моё дело и касается только меня и Кэтрин. — не любил приказывать друзьям, но иного выхода не видел.

Он поднял голову и уверенно взглянул в глаза.

— Беспокойство за неё, выше меня. Я ничего не могу поделать.

Зверь во мне кричал "Она моя и только моя", а человеческая половина пыталась удержать зверя.

— Не смей сближаться с ней.

Кэтрин яростно защищала его в тот день, сердце до сих пор сжимается от воспоминания.

— Не тебе решать.

Последняя капля, сорвался, схватил его за горло и прижал к стене.

— Джейсон успокойся. — Шейн пытался разжать мою руку. — Прошу тебя отпусти его.

Но я не контролировал себя, сильнее сжимал его горло. В голове всё, как в тумане. Пелена ярости застилает глаза.

— Джейсон только не в доме.

Голос Шейна слышался где-то вдалеке.

Почувствовал сильный толчок в спину. Почувствовав запах хвои, понял, что нас вытолкнули на улицу. Слегка пришёл в себя.

— Держи себя в руках Джейсон. Для вожака неприемлемо, легко впадать в ярость. Ты же знаешь какими чревато последствиями. Перед тобой друг, а не враг. — слова Стивена немного остудили.

Огляделся. Все испуганно смотрели на меня. Только Оливер стоящий в стороне продолжал смотреть с осуждением. Ни капли страха, только осуждение.

— Не смотри на меня так. — моя грудь вздымалась, вздох отдавался болью в лёгких.

— Ты вожак, Джейсон. Никогда не сомневался в тебе, но ты не вправе вмешиваться с кем мне общаться, а с кем нет. — Оливер говорил твёрдо.

— Только не с ней. — прохрипел я.

— Моё сердце решило за меня.

Все напряглись. Не сразу осознал, что со мной происходят изменения. В следующую секунду тело завибрировало, жар разлился по венам, обдавая огнем каждую клетку. Успел расслышать голос Шейна.

— Оливер обратись.

Дальше всё происходило очень быстро. Мы сцепились. Схватил Оливера за шкирку и отшвырнул в сторону. Бой неравный, по величине я гораздо крупнее мальчишки. Старался не навредить, но моя звериная сущность яростно желала, указать ему место. Моё превосходство в глазах стаи не столь было важным, сколько моя ревность требовала от меня действий. Не мог сопротивляться. "Кэтрин только моя", снова и снова проносилось в голове. Всё моё волчье существо побуждало устранить соперника, только лишь здравый смысл человека, друга и в первую очередь вожака не давали сорваться окончательно.

Моя лапа кровоточила. Не чувствовал боли. Запах крови оповестил о ранении. Оливер успел зацепить, но рана абсолютно не заботила меня.

Мой соперник лежал в стороне и скулил. Я навредил члену своей стаи, а самое главное своему близкому другу.

Ярость и злость улетучились бесследно. Перевоплотился в человека и без промедления подошёл к нему. Он тоже вернулся в облик человека. Проверив его, нашёл несколько переломов. Необходимо кости вставить на место. Полу волки восстанавливаются быстро, если не сделать этого сейчас, они срастутся неправильно.

— Оливер мне нужно вправить кости.

Но друг оттолкнул меня.

— Обещаю, когда всё придёт в норму, можешь мне хорошенько врезать. Только позволь помочь.

И он позволил. Уже поздним вечером Оливер крепко спал в моей комнате.

Меня не покидало чувство вины. Да, я вожак и обязан был посадить его на место, но с другой стороны он прав. Я не имею права вмешиваться в его личную жизнь.

Всему виной девчонка. Из-за неё становлюсь неуправляемым. Крышу сносит, да так, что даже в близких друзьях вижу врагов. А что самое пугающее, не помню, как меня укусил Оливер и как нанёс ему увечья. В воспоминаниях провал, нет ничего кроме разрушительной ревности. И раньше не особо был сдержан, но сейчас вспыхиваю моментально. И не просто огнём в костре, а скорей как выжигающий всё на своём пути пожар.

— Ты в порядке? — Шейн сидел напротив меня и внимательно вглядывался в лицо.

— Думаю о произошедшем. Много чего не могу вспомнить.

— Вы нас чертовски напугали. Особенно ты. Не будь нас рядом….. - бета не смог договорить.

Не знал, что ему сказать.

— Джейсон, думаю причина в Кэтрин.

— Ну скандал-то начался из-за неё.

— Ты не понял. Думаю у тебя чувства к девушке. — выражение его глаз говорило об уверенности в своих словах.

Мне это выражение знакомо. Отнекиваться нет смысла.

— Может ты и прав. Пока ещё сам не понимаю, что со мной происходит, но прежде такого точно ни к кому не испытывал.

Шейну могу рассказать всё. Мы с детства вместе. Он для меня больше брат, чем друг.

— Зато я знаю. В твоих глазах такая нежность, когда ты смотришь на неё. Жгучая ревность, если рядом Оливер. Злость и неудержимая ярость, если её обижают. Я через это прошёл. К счастью, Стефани теперь моя девушка.

— Но я никогда не видел тебя в подобном состоянии.

— Потому, что никто не приходил ко мне домой и не говорил о чувствах к ней в лицо. Думаю тоже сорвался бы. Мы вервольфы по природе вспыльчивые существа. — он всегда читал меня без особых усилий.

— Наверное ты прав. — неохотно согласился.

— Ситуацию усугубляет то, что Кэтрин ни как все. Она выделяется. Где бы не стояла или не сидела, в первую очередь, взгляд останавливается на ней.

— Это настораживает меня. — признался я.

— Не только тебя друг, не только тебя.

— Проблема в том, что боюсь себя. Я сожалению о произошедшем, но стоит вспомнить слова Оливера, как ревность обжигает изнутри. Разве чувства могут быть настолько сильными? Они будят во мне зверя против воли. Я не властен над ним, если дело касается этой девчонки.

— За годы нашей дружбы, никогда не видел тебя таким.

— А я не чувствовал себя таким. Мне сносит крышу или уже снесло.

— Ну, если судить по тому, что творилось сегодня, уже снесло.

Его улыбка, как бальзам на душу. Непроизвольно и сам улыбнулся во весь рот.

Разговор с Шейном немного успокоил, но совесть продолжала терзать душу. Я был неоправданно жесток.