Павел вышел из ресторана, неся на груди и спине рекламные доски. На досках было написано: «Ресторан «Ажурный» — лучшие цены, изысканная еда. Бизнес-ланч — 170 руб. Шашлык — 100 руб. Пиво бочковое 0,5л. — 30 руб.». В углу был изображен толстый повар, смачно мусоливший в пухлых губах кончики пальцев.

Работа не требовала напряжения интеллекта, отчего казалась еще утомительней. Ноги гудели. От ветра Павлу приходилось ловить и прижимать к себе фанерные полы рекламного фартука, как стыдливой красавице приподымаемую порывами ветра юбку. После трех часов этой борьбы, Крючков позволил себе выпить стаканчик растворимого кофе за пятнадцать рублей и съесть тридцатирублевый хот-дог. Тоска поутихла, но не исчезла; принимая разные образы, снова стала подступать к сердцу. Чтобы занять себя какими-нибудь более позитивными размышлениями, чем самокритика, наш герой запрокинул голову и стал пересчитывать этажи сталинской высотки. За этим занятием Павел нашел, что само здание напоминает скалистую гору.

— Никакая она не гора, — сказал невысокий мужчина со стальными глазами и волевым, пересеченным шрамом лицом. — Это советская пирамида.

— На пирамиду совсем не похоже, — не согласился Крючков.

— В пирамиде главное соотношение фундамента и вершины. Все остальное — нефункциональная мишура. Власти всегда хотели скрыть от народа истинное предназначение объектов, — уверенно произнес незнакомец и поглядел на Крючкова таким пронизывающим взглядом, что у Павла закружилась голова.

— Вы так думаете? — спросил каким-то не своим голосом Павел и, чтобы прийти в себя, несколько раз громко кашлянул.

— Я знаю, — сообщил незнакомец. — Их форма и место расположения были выверены колдунами. Да-да — колдунами. Их работа была засекречена в СССР. Эти высотки строились как приемники-передатчики сверхтонкого импульса. Точкой силы выступала кремлевская колокольня Ивана Великого, на которую в определенное время поднимался генеральный секретарь. Находясь в специально воссозданном энергетическом поле, он мог получать информацию от могущественных инопланетных оракулов и корректировать экономический и политический курс всей страны. Но все пошло прахом. Не была возведена основная — восьмая высотка, коммунизм так и не был построен, СССР развалился. Пирамиды, кроме здания университета, теперь не работают. — Незнакомец помолчал и мрачно добавил: — Всему виной тщательно завуалированный внутренний враг. Я должен был раскрыть заговор, вывести на чистую воду вредителей. И меня предали. Ударили в спину. — На этих словах странный рассказчик снова пронзил Крючкова своим гипнотическим взглядом. — Я вижу, вы свой человек. — Он протянул руку. — Лев Троцкий — резидент управления двенадцать-бис ГРУ.

— Павел Крючков, — сказал Павел, пожал крепкую, словно гранитную, руку и хотел было уточнить имя. Собеседник опередил Павла:

— Лев Троцкий. Меня так зовут. У вас есть другие вопросы?

— А если бы эти враги не помешали строительству, вышло бы лучше? — спросил, не скрывая иронии, Павел.

Троцкий ткнул пальцем в плакат на теле Крючкова:

— Разве не видно, что нас продали по дешевке. Растоптали все светлое. Наши ракеты первые вырвались в космос. Наша промышленность легко могла состязаться с Америкой.

А теперь? Посмотрите, во что превратились страна и народ. Посмотрите же на себя. Ответьте, что значит жить на вокзале? Носить на себе и внутри себя это… Наверно, считаете, что речь о временной жертве, но это и есть ваше будущее.

— Я не знаю. Никогда не думал об этом, — чистосердечно признался Крючков.

— Для того чтобы осознать, достаточно честно, без страха, без смятения заглянуть в свою душу. Ее вы еще не продали, верно? Я обязательно разыщу вас.

Более ничего не сказав, незнакомец развернулся и, оставив Павла в глубокой растерянности, зашагал к старинным дубовым дверям метро и скоро исчез за их массивными створами.

— Пирамиды, ракеты… Привиделось, что ли? — подумал Крючков. Он внимательно осмотрел опустошенный стаканчик из-под растворимого кофе. Потом плюнул, бросил стаканчик в контейнер для мусора и, следуя предписанию, продолжил гулять вдоль Садовой.

Конечно, Крючков не хотел зацикливаться на копеечных приработках. Он не желал работать «ходячей рекламой». Не затем он приехал в Москву. Он мечтал стать клерком, иметь рабочее место в благоустроенном офисе. Он мнил себя будущим яппи. И надеялся, что все будет, как он задумал.

На следующий день его ждали в крупной торговой компании. Поэтому, выслушав предложение распорядителя потаскать плакаты и завтра, Павел ответил: «Извините, у меня завтра дела».

Вечером на вокзале бомж Геннадий кряхтел в конопатое ухо Крючкова:

— Паря, будешь держаться меня, без работы не останешься. У меня есть хороший товар. Осталось найти хорошего продавца. Хочешь подзаработать?

— А чего надо продавать? — поинтересовался Крючков.

Старик внимательно оглядел зал ожиданий и, не заметив какой-либо угрозы, расстегнул молнию спортивной сумки. Крючков заглянул в нее. Там лежало около сотни коробок с CD-дисками. На белых листах самодельных обложек было что-то написано. Крючков взял несколько штук и прочел: «Влажные пещерки Ирены и ее стройных сестренок», «Голубой баклажан в общежитии страсти», «Потаскуха, или В гостях у двустволки».

— Это что, порнография? — спросил Крючков.

— Все думают, что там сиськи, жопы, голубой баклажан, который прет всех подряд. На самом деле они пустые. Там нет ничего.

— То есть как ничего нет?

— Да чистые они, — раздражаясь на тугодумие Павла, сказал бомж Геннадий. — За распространение настоящей порнухи отпетрушат мало не покажется. А здесь почти все легально.

— И кто же их покупает?

Старик ухмыльнулся:

— Всякие. И гастарбайтеры, и бизнесмены, и профессура. Главное, подкатить к скучающему в ожидании поезда дятлу и вежливо спросить: не интересуют ли его фильмы с разнообразным интимом? Если интересуют, суешь диск с подходящим названием, берешь двести рублей. Сто рублей возвращаешь, а сотню в карман. Прибыльно. В день до нескольких тысяч загрести можно.

— Так-так-так… — наморщив лоб, стал соображать Крючков. — За такой обман поймают и побьют.

Геннадий состроил на своем заросшем лице кислую мину:

— Местным не продавай, тогда не побьют. Короче, хорош мне мозги канифолить. Хватай сумку и давай сюда паспорт.

— С чего это я должен давать вам свой паспорт? — возмутился Крючков.

— А если исчезнет товар? Кто ты, откуда? — не знаю. Я тебе сумку, а ты мне сухарь.

За диски залог полагается.

— Нет уж, спасибо. Я на такое пойти не могу, — сказал Павел.

— Тьфу ты. Зачем тогда я перед тобой распинаюсь? — произнес недовольно Геннадий. — Думаешь, у бомжей времени вагон? Ошибаешься, паря.

Некоторое время старик и Крючков сидели не разговаривая. Наконец бомж Геннадий смягчился и стал пояснять, что на вокзале крутится множество всякого бизнеса, в котором участвуют разные силы: коммерсанты, мошенники, сутенеры, бандиты, цыгане. Отдельно Геннадий упомянул о ментах. Все эти, назовем их, сословия представляли угрозу, но также несли в себе неоспоримую пользу и выгоду. С его слов выходило, что привокзальная площадь и прилегающие территории — маленькое, обособленное государство, чьи жители существуют по нигде не прописанным правилам, а точнее понятиям. Местность делилась на зоны влияния. Излюбленным местом воров были здания вокзалов. На «Кресте» чаще других промышляли грабители, нападающие из-за угла. На Казанском вокзале производили и продавали липовые регистрации. У входа в здание Ленинградского вокзала паслись кидалы и проститутки. На площадке перед метро, так называемой «Плешке», функционировала бомж-биржа труда.