Бесс все еще гневно вышагивала по комнате, когда Лили впустила в крохотную лачугу Фрэнка. Шляпа его, пролетев по комнате, шлепнулась на стул, а сам он бросил на девушку лукавый взор. На ней был ажурный черный пеньюар. Просвечивающее насквозь кружево. Его любимое.

– Что случилось, Бесси? – спросил он, обняв ее и привлекая к себе.

– Да пошел ты, Фрэнк! Я не в духе.

Фрэнк усмехнулся, проводя рукой по едва прикрытой груди подружки.

– Ты всегда в духе.

– Только не сейчас.

– Но почему? – спросил он, не обращая внимания на ее недовольство, и, подхватив Бесс ладонями под ягодицы, плотно прижал к себе.

– Я только что получила письмецо от папеньки Маргарет, – ответила она, никак не реагируя на то, что Фрэнк уже распахивает полы ее пеньюара. – И теперь я думаю.

– О чем?

– О том, как ненавижу вас, мужиков.

Фрэнк снова хмыкнул, и очередная усмешка заиграла на его лице.

– Ты? Ненавидишь мужиков? Ну, значит, ты здорово скрываешь это.

Бесс была одной из лучших девочек Фрэнка, так что в конце концов он решил, что оставит ее себе.

– Я говорю, что ненавижу мужиков, а не то, чем я с ними занимаюсь.

– Вот это правильно.

Пеньюар был уже нараспашку, и Бесс позволила Фрэнку немного поиграть со своим телом.

– И что же в письме?

– Мистер Драйден хочет, чтобы Маргарет переехала жить к нему. Представь, сейчас, после стольких лет, заботливый папаша вдруг захотел увидеть дочку!

Ведя ее к кровати, Фрэнк пожал плечами.

– Какое досадное опоздание, – улыбнулся он, собираясь рассказать подружке про владельца магазина, который без всяких кривляний отдал ему все деньги. Фрэнк не знал, почему не занимался этим раньше. Ведь это так просто: требуется лишь пригрозить хорошенько, и все моментально расплачиваются с тобой. Теперь он подсчитал и понял, что на вымогательстве можно быстрее и лучше зарабатывать, чем на девочках. Барышни вечно пытались надуть своего сутенера, а он страсть как не любил избивать их. Стоило пару раз врезать хорошенько, и товар испорчен. Целую неделю после этого на нее никто не пожелает даже посмотреть. Однако для Фрэнка вопросы воспитания всегда были превыше прибыли.

– У меня есть кое-что в брюках. Тебе понравится.

Бесс решила, что поняла смысл его слов. Мужикам никак нельзя отказывать. Она пожала плечами, и Фрэнк осклабился, чувствуя, как колыхнулись груди Бесс в его ладонях.

– Ну что же, поискать, что ли? – Бесс расстегнула его штаны.

Фрэнк всегда быстро возбуждался, и этот раз не был исключением. Бесс с нескрываемым удовольствием любовалась его мужскими прелестями, решив при этом немного подразнить его:

– Ах, вот что тут такое! Ну, это просто…

– Не тот карман, но деньги ты сможешь достать и попозже, – сказал он, в мгновение ока прижав ее спиной к жесткому матрасу. Бесс никогда не надевала дома ничего, кроме кружевного пеньюара, так что Фрэнк без труда добрался до цели. Он в несколько секунд управился с делом, однако Бесс не возражала. Она знала, что в следующий раз он доставит удовольствие и ей. Однако прежде, чем он снова будет готов, пройдет некоторое время. А пока она может немного побыть на свободе.

Только любовники успели принять сидячее положение, как Лили внесла поднос с чаем. При виде этой бледной женщины Фрэнк ухмыльнулся, но ни капли не смутился тем, что брюки висели у него на коленях, а между ног беззастенчиво красовалось обмякшее и сморщенное орудие прошедшей битвы.

– Ты уверена, что не хочешь к нам присоединиться, Лили? Обещаю, не пожалеешь.

Ничего не ответив, Лили вышла из комнаты.

– Ну вот. Ведь самая что ни на есть страшная баба из всех, которых я видел. Под этим гадким платьем ничего нет, кроме старых костей. Должна бы, кажется, радоваться, что на нее обратили внимание. А вместо этого…

– Оставь ее в покое. Так что у тебя за деньги?

– Ах да! – спохватился Фрэнк, выудив из кармана толстый сверток банковских билетов. – Вот. И все это стоило одной лишь хорошей угрозы. Это самые легкие деньги из всех, что я зарабатывал когда-либо.

Бесс пересчитала купюры.

– Сто фунтов! Надо будет отложить немного на черный день. Ведь больше не придется рассчитывать на деньги Маргарет. Как только Драйден узнает о ее смерти, мы перестанем получать ежемесячные чеки.

– Ты о чем? Ведь не собираемся же мы сообщать ему об этом? – причмокивая и роняя крошки, спросил Фрэнк.

– Нет, но…

– Тогда как же он узнает? Просто подписывайся ее именем и обменивай чеки сразу на наличные.

– Ведь узнал же он о смерти моей матери. Так почему бы не…

Фрэнк сдвинул брови. В голове его зарождалась некая идея, но пока еще он не успел осмыслить ее как следует.

– Погоди минутку. Не тараторь. Я думаю. – Через несколько минут он произнес: – Скажи мне в точности, что там в этом письме?

– Сейчас, – сказала Бесс, вставая с постели, – я его принесу.

Фрэнку тоже потребовалось пару раз прочесть письмо, прежде чем он понял, в чем дело.

– А давно он видел Маргарет в последний раз?

– Когда ей было два года. После он порвал с моей матерью, что заставило ее пойти на улицу.

Фрэнк и сам знал, что это не совсем правда. Если бы Кора не питала такую страсть к бутылочке, то тех денег, которыми се снабжал бывший любовник, вполне хватало бы. Так что на улицу ее толкнуло не что иное, как собственная страсть к мужскому полу и выпивке.

– Значит, он понятия не имеет, как теперь выглядит Маргарет?

– Правильно.

– А значит… – сказал Фрэнк, нарочно затягивая паузу. Он хотел поразить Бесс своей изобретательностью. Ведь благодаря его смекалке и находчивости они смогут решить все свои денежные проблемы.

– Что «значит»?

– Если бы Маргарет не умерла, тогда бы что могло случиться?

– А ты как думаешь? Она бы поехала к нему. Дурой была бы, если бы отказалась.

– Но ты-то ведь другая, а, Бесси?

– Что ты имеешь… – Бесс неожиданно замолчала, внезапно осознав, что он предлагает, и спросила очень тихо, словно кто-то мог их подслушать: – Ты думаешь, у меня получится?

– А почему нет? Он ведь понятия не имеет, как выглядит его малышка.

– А что, пожалуй, должно сработать! – подумав, решила Бесс.

– Обязательно сработает! От тебя и требуется всего ничего: просто веди себя как леди. Господи, да мы купаться будем в золоте!

– Но ведь мне придется остаться в его доме. А это значит, что мы не сможем даже видеться.