сжались, машина пришла в движение вниз, и, наконец, створки распахнулись. Все болевые ощущения, а также чувство голода пропали. Пройдя мимо так и не проснувшейся консьержки, мы вышли на улицы. Мои лёгкие с наслаждением вдохнули тёплый утренний воздух с примесью какой-то дряни с соседней фабрики.

Андрон достал телефон.

— Я вызываю такси. Мне в Люблино. Тебе, насколько знаю, в другую сторону. Прощай.

Он молча зашагал куда-то, уткнувшись в телефон. Я тоже выудил из кармана «Циммер-406а», молчавший уже почти двое суток и с небольшим волнением нажал кнопку включения.

Сообщений и пропущенных было немало: от мамы, Аллы, Нинель Кирилловны, Корнея Константиновича. Но первое сообщение в списке, пришедшее в полночь, было от Леонарда Эрнестовича Голицына. Я прочитал самое начало.

«Эльдаръ Матвеевичъ, выйдите на связь, какъ только получится. Нужно договориться о важной встрече.»

Глава 17

Недолго думая, я набрал номер. Секундой спустя я подумал, что, наверное, это весьма неучтиво, но было поздно. В трубке раздался заспанный голос Леонарда Эрнестовича.

— Любезный, вы чего под утро? Ладно… Вы свободны вечером, в районе девяти?

— Да, Леонард Эрнестович.

— Хорошо, за вами подъедут. Доброй ночи.

Дальше я вызвал такси и спустя десять минут уже ехал домой. В дороге разгребал письма.

От Аллы были пропущенные и, как всегда, короткие сообщения: «Ну чо ты где? Беспокоюсь». Написал: «Всё норм, я уже дома, с добрым утром!»

Нинель Кирилловна прислала очередную зоозащитную копипасту:

«Исполинский голубь съ острововъ Дино-Араби на грани вымирания! Требуемъ остановить бесконтрольную охоту персидскихъ падишаховъ и представить широкие полномочия местнымъ властямъ по вылову нарушителей! Распространите…»

Подобные бессмысленные сеятели паники меня обычно раздражали, но поскольку это было сообщение от девушки, чувства к которой так и не угасли, всё же ответил:

«Любезная Нинель Кирилловна! Мне чрезвычайно нравится вашъ гуманизмъ и любовь къ животнымъ. Какъ вы на новомъ месте?»

Матушка сообщила, что договорилась про перегонку машины на послезавтра. Она не знала, что перед этим я успел договориться с Искандером и Пельменем о поездке днём ранее, которую я тут же поспешил отменить. Написал Искандеру коротко, и без пояснений:

«Отмена. Добираюсь другим способом».

Корней Константинович написал коротко:

«Молодой человекъ, вы заставляете меня беспокоиться. Поспешите выйти на связь, иначе я поставлю прогулъ!»

Сид тоже звонил, но не писал. Но более всего меня напрягло сообщение с неизвестного номера:

«Предлагаю перемирие. И деловое предложение. Где пересечёмся?»

Перемирие предполагало наличие каких-то предыдущих конфликтов, а очевидный и объявленный конфликт у меня был — с «Единорогами». Неужели они? На всякий случай написал — «Кто ты?»

Домой приехал, когда уже вовсю рассвело. Сид ещё спал, до рабочего дня оставалось часа три, и я не удержался — тоже улёгся в чистую прибранную постель, но сон никак не шёл. Бессонница у меня случалась не часто, но причины были очевидны. Всё-таки, переходы через миры весьма болезненны, да и впечатлений было предостаточно.

Встал, прошёлся по огороду, полил рассаду арбузов и ещё неизвестную траву, натыканную Сидом. Пообедал, прибрался, переоделся, помылся, и не нашёл ничего лучшего, кроме как отправиться в контору.

Но недосып бывает коварным. Над опен-спейсом было темно — за полтора часа до начала рабочего дня я ещё ни разу не приезжал. В углу дежурил уже знакомый Терентий, несколько несмело протянувший и пожавший руку.

— Рано вы что-то, барь. И какой-то невыспавшийся. Может, приляжете?

Он указал на диванчик за кухонной зоной Прямо сверху работал кондиционер и озонатор. Недолго думая, я хлопнулся на диван и мгновенно отрубился.

Проснулся я от того, что кто-то щекотал мне нос пером. Надо мной склонился Лукьян, несколько не то крепостных, не то приставов, и Луиза Даниловна, а чуть поодаль наливал кофе Корней Константинович. Я чихнул, а компания разразилась дружным гоготом.

Я врезал по носу Лукьяна почти инстинктивно. Задел слабо, но он от неожиданности неуклюже попятился назад и чуть не упал в руки Луизы Даниловны. Начальник громко отпил кофе и приблизился. Вид у него был весьма грозный и недовольный.

— Ты почему не выходил на связь? Почему напарника бросил? Добирался как?

— У меня сломался телефон. Ехал на попутчиках. Починили только сегодня утром.

— А почему кол за доставку получили? Хочу услышать твою версию.

Я коротко рассказал про ситуацию на борту, почему кристалл пришёл истощённым. Похоже, это всех удовлетворило, на лице начальства отобразилась улыбка.

— Примерно то же самое сообщил Лукьян. Ну, только с тем отличием, что это он сам уложил террориста. И что ты чуть не обделался от страха.

— Вот как? — я зловеще улыбнулся, взглянув на Лукьяна.

Тот отвёл глаза. Но Корней Константинович всё понял.

— Ну что, парни, когда у вас дуэль? Уже слышал, что собирались друг друга вызвать. Я страсть как люблю дуэли. Точнее, быть на них распорядителем.

— Это ты, Лукьян, сдал? — обернулся я к коллеге. — Тебе не кажется, что это наше с тобой личное дело?

— Личное! Но разве это позволительно — вызывать коллегу на дуэль?

— Учитывая причины и обстоятельства — позволительно. Или ты отказываешься, потому что ниже по сословию? Не дворянин? — я решил надавить на больное место.

Тут подскочил Корней Константинович.

— Если требуется суд чести, чтобы подтвердить, что разночинцы могут драться — это мы запросто организуем! Правда, Луиза Даниловна?

— Мы равны, — поморщился Лукьян. — Не девятнадцатый же век.

— Хорошо, — кивнул я. — Итак, как это делается? Сударь, я вызываю вас на дуэль.

Перчатки под рукой не оказалось, поэтому я просто дал Лукьяну леща. Он стиснул зубы, потёр щёку рукой. Прошипел:

— Один из нас должен выбрать время, другой место и оружие. Время?

Я взглянул на часы. До рабочего дня оставалось полчаса.

— Через пять минут. Ты можешь выбрать место и оружие.

— Давай на площадке у склада. А оружие…

Между нами снова встал Корней Константинович.

— А вот оружие, господа разночинцы, позвольте мне выбрать за вас.

Он подошёл к кухне и выудил два ножа для цитрусовых— зазубренных, с закруглённым концом. Пырнуть таким ножом было невозможно, а вот порезать — запросто.

— Я буду секундантом Эльдара. И распорядителем. Сергей — ты секундантом Лукьяна, — скомандовал Корней и подтолкнул нас всех к выходу.

Все понимали, что порядок должен быть несколько другим, и совмещать эти роли один человек не может, но поскольку решение было быстрым, никто спорить не стал. Толпой вышли из здания, прошли через внутренний двор и парковку, перешли дорогу в сторону того самого здоровенного логистического центра, где я получал невидимый чемодан. По дороге кто-то спросил:

— Почему не озаботились врачом? Вдруг раны будут серьёзными?

— Потому что среди нас есть Лекарь, — ответил Корней.

Имел ли он в виду меня, или себя, или кого-то ещё — я пока не понял. Рядом с исполинским складом была небольшая спортивная площадка, которая в столь ранний час пустовала. Зевак оказалось немного, все встали полукругом.

Корней Константинович с Сергеем — его я почти не знал, видел всего пару раз — осмотрели ножи, проверили заточку. Затем я скинул китель и принялся расстёгивать рубашку.

— Зачем?… — спросил Лукьян.

— В смысле? Ты серьёзно думаешь, что мы будем драться на ножах в одежде? — усмехнулся я.

Явно нехотя, Лукьян снял рубашку, обнажив белоснежный, лишённый малейших признаков пресса и мужественной растительности живот. Я до конца не понимал, какие у него планы на этот поединок. Категория дворянской чести за века наверняка претерпела значительные изменения, и ему была ещё более чужда, чем мне. Скорее всего, ему хотелось иерархии. По всему было видно, что подшучивая надо мной и оговаривая меня за моей спиной он пытается самоутвердиться.

Мне же просто хотелось его проучить. Я одновременно не любил бессмысленной мокрухи, тем более когда речь заходит о коллегах. Но я и не видел в нём соперника, по крайней мере, серьёзного. И по мимике, и по движениям было заметно, что он не хочет драться и слегка боится. Но отказ от дуэли мог изрядно пошатнуть его авторитет, поэтому отказаться он не мог.

— Господа, возьмите ножи. Уберите левую руку за спину. Встаньте друг напротив друга на расстоянии полутора метров., — скомандовал Корней Константинович. — Дуэль неподвижная, производится до третьей крови. У меня всего два замечания: не деритесь ногами, не рекомендую травмировать глаза. Сомневаюсь, что их получится вылечить, по крайней мере быстро.

— Неподвижная, получается, отступать нельзя? — спросил Лукьян.

Толпа дружно заржала, оставив вопрос без ответа. По правде сказать, о различии подвижной и неподвижной дуэли я также