Маргарита, в привычках которой не числилось умение хамить начальству, все же поразилась подобным изысканно подобострастным формулировкам. Оставалось надеяться, что здесь так принято и библиотекарь замка просто использует привычные монархические обороты.

Вроде бы там, где сохраняются традиции рыцарей Круглого стола и король считается лишь первым среди равных, ничто не предполагает подобного чинопочитания! Вероятно, хранитель книжного собрания не входит в число этих равных (как, впрочем, и во многих других местах)…

– Дозволено ли мне поинтересоваться о причине столь приятной, хотя и неожиданной аудиенции? – прошелестел библиотекарь.

– Я желал бы показать наше собрание своей гостье. Позвольте, леди Маргарита, представить вам хранителя королевской библиотеки и архива сэра Венделла.

Цверг и Нининсина, считавшие Маргариту кем-то вроде своей прапрапрапрапра… внучки и питавшие к ней самые нежные чувства, обсуждали ее судьбу. Обсуждение проходило в Москве, на кухне Эрика Витольдовича, где обстановка в целом была далека от мистической. Уютная кухня, заботливо обустроенная руками трудолюбивого пенсионера, вызывала чувство умиротворения.

Может быть, потому и разговор казался спокойным и мирным, хотя собеседники придерживались прямо противоположных взглядов на то, как должна сложиться жизнь молодой колдуньи.

Нининсина мечтала, что Маргарита сумеет покорить сердце короля Мерлина и выйдет за него замуж. А цвергу подобная перспектива совершенно не нравилась.

– Я постараюсь сделать все, чтобы она вышла замуж за короля, – ласково говорила Нининсина, выбирая себе пирожное (кремовое было весьма соблазнительным, но таким жирным… откровенно и беззастенчиво жирным; мысль о проклятом холестерине, не несущем никакой пользы даже старым языческим богиням, заставила выбрать фруктовое).

– А я, со своей стороны, постараюсь сделать все, чтобы она не вышла замуж за короля, – отозвался цверг, пододвинув к себе вазочку с медом.

– Твоя задача намного проще. Такое желание совсем не трудно исполнить. На свете столько девушек, которые не выходят замуж за королей, даже не прилагая к этому особых усилий, – рассудительно напомнила старая целительница, продолжавшая оставаться при своем мнении. – Стать королевой гораздо труднее…

– Но если мы будем одновременно добиваться столь противоположных и даже взаимоисключающих целей, наши чары войдут в противоборство, а это чревато непредсказуемыми последствиями, – буркнул Эрик Витольдович.

– Ладно, давай заключим договор, только по-честному, без обмана. Ни ты, ни я не будем подталкивать события и пустим дело на самотек. Пусть все решит судьба.

– Без обмана? Любовные чары или приворотное зелье Калиостро-Дубровского в ход, как я полагаю, не пойдут?

– Ну конечно, уж любовных чар наша девочка напускать на Мерлина не станет. Да ей это и ни к чему. Полагаю, платья с глубоким вырезом будет вполне достаточно, – усмехнувшись, заметила Нининсина. – Девочке надо почувствовать собственные силы и быть более уверенной в себе. Без такой уверенности настоящей ведьмой не станешь. Уверенность – это залог успеха.

– Странно, что ты заговорила об уверенности…

– Почему странно? Я вовсе не возражаю, чтобы Маргарита развивала уверенность в себе. Ничего плохого в этом нет. – Нининсина внутренне чувствовала, что Эрик ловко уводит разговор в сторону, но вынуждена была отвечать и даже, неожиданно для себя, оправдываться.

– Конечно, не возражаешь, – фыркнул тот саркастическим тоном. – Но что ты ей внушаешь? «Можешь быть сколько угодно уверенной в себе, но поступай так, как тебе говорят!» Честно говоря, я не понимаю, как тебе в голову вообще пришла эта странная идея – поженить короля Камелота и нашу девочку. Мерлин староват для Маргариты, ему ведь уже хорошо за триста…

Однако Нининсина вовсе не собиралась допускать критику в собственный адрес, в то время как вопрос устройства судьбы молодой ведьмы был так и не решен. Поэтому она безжалостно оборвала разглагольствования своего оппонента.

– Ну как же! Мерлин староват… А этот заезжий идальго с его куртуазными ухаживаниями, которого вы все поощряете, в самый раз? Сколько ему лет? Семьсот? Или уже восемьсот стукнуло? Я и сама не девочка и понимаю, что восемь сотен, конечно, не возраст, но разве восьмисотлетний гишпанец пара для Маргариты? Она лишь в начале пути и делает первые шаги в жизни, а он уже утомлен прожитыми годами. К тому же он последний неудачник. Веками мечется по миру, будучи не в силах найти даже сам себя…

– Ты неправа! Он просто совестливый человек и всю жизнь старается искупить проклятие, заработанное по неосторожности. Другой бы давно плюнул на все принципы, стал черным магом и жил в свое удовольствие… А он не такой!

– Я не хочу сказать, что он мне так уж противен. Но в мужья Маргарите он не годится. Мерлин подойдет ей больше, – упрямо твердила Нининсина, исчерпав запас аргументов.

Цверг тоже продолжал гнуть свое:

– Зато Раймундо не чужд современных веяний, и Маргарите с ним интересно. А твой Мерлин коснеет в прошлом, не позволяя жизни в своем королевстве меняться ни на йоту. Но это чревато взрывом: остановить прогресс никогда не удавалось даже самым сильным чародеям. Я, знаешь ли, сам сторонник старых традиций и не слишком доверяю новому, но тем не менее понимаю: ход времен остановить невозможно, и посему следует к нему приспосабливаться. Поверь, мне как стражу ворот приходится жить на два мира, и я прекрасно знаю, как идут дела в королевстве Мерлина!

– По крайней мере там царит стабильность и у жителей Камелота есть уверенность в завтрашнем дне.

– В завтрашнем дне? А зачем им торопиться на завтрашнее дно? И зачем толкать туда нашу девочку?

– Эрик, давай смотреть правде в глаза. Ведь сразу было ясно, что настоящей ведьмы из Маргариты не получится. Она, конечно, учится колдовать, и выходит это у нее в целом неплохо, она осваивает применение заклинаний и чар, зельеварение и травоведение, но… Наша девочка никогда не станет ведьмой до мозга костей, ну, такой, знаешь ли, которым все нипочем. У нее слишком много экзистенциального чувства вины перед миром. И стало быть, ей надо устроить свою жизнь так, чтобы в трудный момент рядом было бы сильное плечо для опоры… Как знать, может быть, она найдет там, с Мерлином, свое счастье.

– Счастье? Какое там, интересно, может быть счастье? – не выдержал цверг. – И потом, ты что, всерьез полагаешь, что Мерлин может подставить кому-нибудь сильное плечо? Нина, твои способности к сотворению мифов не должны вплетаться в реальную жизнь! Оставь это человеческим существам, которые отдают предпочтение не логике, а так называемому здравому смыслу, пользующемуся неоправданной популярностью. На деле же для многих женщин сильное мужское плечо – не опора, а обуза. Когда на шее слабой дамы вместо ожерелья камнем висит господин с сильными плечами, легче ей от этого не становится, уж поверь. А Мерлин, кроме всего прочего, мнит себя большим сердцеедом, хотя, заметь, достоверных свидетельств, подтверждающих его претензии, почти нет. Те дамы, что крутились возле короля, редко выдерживали его общество долгое время. Он ведь до сих пор не женат, и даже соблазнительная мечта о короне и статусе королевы не подвигла ни одну из камелотских дам отдать Мерлину руку. Так что же, Маргоша должна довольствоваться тем, чем побрезговали другие?