— Но разве можно воссоздать то, от чего на земле не осталось следа? Я думал, Сутра Серебряной Свирели учит лишь тому, что в каждой вещи на земле содержится бесконечное количество проявлений этой вещи, и эти проявления, при умении пользоваться мыслью, можно воссоздать вокруг себя. Но если самой вещи — или человека — уже нет, как воссоздать их?

— А разве на земле не осталось следа от твоей матери? Разве твое воспоминание о ней не след? И разве в каждой вещи не содержится все мироздание? Вещь, которой уже нет в привычном тебе виде, присутствует как часть другой вещи, которую ты видишь. Чтобы воссоздать прекратившую существование и ушедшую в небытие вещь, надо вынуть эту вещь из многих других вокруг тебя, из новых вещей, которыми эта вещь стала. Но такая задача весьма сложна для начинающего, и не поднявшись высоко в мирах, за нее не следует браться. Тем не менее у тебя получилось восстановить частичку естества ушедшего человека в человеке ныне живом. Это огромный успех для новичка.

— Мне бы хотелось вернуться к этой женщине, — грустно сказал Ли-Вань, — возле нее я чувствовал себя дома.

— Конечно, ты вернешься к ней, — сказал Учитель, — теперь это твой мир.

Обрадованный Ли-Вань уже хотел идти, но Учитель остановил его.

— У меня есть еще кое-что для тебя.

Ненадолго оставив его, он зашел к себе в хижину и вернулся оттуда вновь с фанерной коробкой в руках. Подойдя к сидящему на лавочке Ли-Ваню, он поставил коробку на землю перед ним.

— Эту посылку я получил сегодня из монастыря Ват-Утон, — сказал он, — его настоятель, разыскивая тебя, разослал во все обители запрос. Я ответил, что ты у нас и что добровольно решил перейти в нашу сангху. Он прислал твои вещи…

Ли-Вань глубоко задышал:

— Когда это случилось?

— Я получил запрос пять дней назад и связался с настоятелем Ват-Утона по телефону из города. Я все объяснил ему. Он был рад слышать, что ты жив и здоров, и был не против, чтобы ты остался у нас.

Ли-Вань разорвал бумагу на посылке и открыл крышку, g коробке лежали четки, два хитона, белье, маленькая бронзовая статуэтка Будды, несколько книг…

Он судорожно засунул обе руки в коробку, переворошил ее содержимое. Под книгами пальцы наткнулись на что-то мягкое. Волна радости пронзила, словно током.

Ли-Вань вынул зайца; не в силах сдержаться, приложил его к носу. Как часто он делал это в своем новом прошлом! Заяц по-прежнему пах детством, мамой, счастьем и еще…

Теперь с этим запахом неотрывно были связаны и взгляд, и прикосновение к его лбу старухи Сенг Джи из селения под горой.

Прошло пять лет с тех пор, как Ли-Вань стал Хранителем.

Он был почти счастлив. Демон не беспокоил его; горе и вина в его душе словно онемели — он знал, что раны есть, но не чувствовал их. Каждый день вместе с братьями он практиковал знание Сутры Второго Откровения, — маленькими шажками двигался вверх по лестнице миров. Сидя на своем обычном месте — под густым кустом драцены у Ступы — во время утренней медитации Ли-Вань часто представлял себе, какими большими шагами смогут Хранители подниматься по небесной лестнице, как только им окажутся доступны три еще неизвестных Откровения Яхи. Сердце его переполнялось радостью.

Иногда он представлял себе, что он и будет тот избранный, от прикосновения которого расколется Священный Белый камень, — не из-за гордыни, а потому что мечтал поделиться полученным знанием сразу же со всеми людьми на земле. А не будет избранным он — что ж за дело — значит, избранный, потомок древнего левия, будет достойнее его, искуснее в движении в мирах.

Четвертый год Ли-Ваня в Бань-Тао подходил к концу — скоро Должен был наступить момент посвящения его во вторую часть Сутры Серебряной Свирели.

Что-то содержит она?..

Ли-Вань заметил гавайскую рубаху иностранца в зарослях на рассвете, когда, в очередной раз закончив чтение тайных сутр лотосам и кувшинкам в низине, шел от источника к Священному Склону. Ночное дежурство подходило к концу; темнота в небе уже проседала молочной пенкой; над склоном становились видны огромные зубастые листья папоротников, перемежающиеся пятнами пальм, застывших в безветренном утреннем воздухе, словно выгоревшие черные солнца.

Рубаха мелькнула в точности в том месте склона, где на узком откосе под акациями лежал Священный Камень, — и скрылась, взбудоражив темноту белым пятном.

Подобрав складки тоги, Ли-Вань кинулся вверх по склону к откосу.

Опять турист!.. В последний год несанкционированные визиты любителей ночных «медитаций» в монастырь почему-то участились — Учитель даже ходил жаловаться на эти вторжения в администрацию местной коммуны. После его жалобы в гостиницах у моря вывесили таблички с предупреждением, что монастырь на горе по ночам закрыт и проникновение на его территорию в это время будет рассматриваться местными властями как нарушение закона…

Не помогли таблички!..

Достигнув откоса, Ли-Вань, стараясь не шуметь, прошел по невидимой сейчас, в темноте, тропинке, подлез под ветки акации, и, согнувшись, остановился на пороге лиственной пещеры, привыкая к темноте. Вот Камень всплыл среди низких веток, белый, какой-то непривычно большой… Вдруг он зашевелился — Ли-Вань в ужасе отступил. Нет, не камень это белел, а рубаха иностранца!

Выхватив из холщевой сумки на боку маленький фонарик, Ли-Вань щелкнул кнопкой — желтый луч уперся в всклокоченную рыжую бороду, конопатое лицо и два огромных глаза, — за толстыми стеклами очков они казались величиной с блюдца.

Не в силах вымолвить ни слова, Ли-Вань смотрел на иностранца, постепенно понимая суть происходящего. Нет, проникший ночью в монастырь человек отнюдь не медитировал у камня в кустах акации. Скрючившись на корточках, стянув на волосатые икры шорты и попирая ступнями в сандалиях Священный Камень, иностранец…

О, боги!..

Бородач попытался прикрыть глаза рукой, потерял равновесие и неуклюже завалился с камня в траву. Словно жук, упавший на спину, он стал, судорожно извиваясь на земле, подпрыгивать и пытаться натянуть на себя шорты.

Не успел Ли-Вань еще осознать факт кощунства, как из-под перепачканного камня вдруг послышались треск и шипение. Ли-Вань ощутил под собой вибрацию и удары, — как будто снизу в то место на земле, на котором он стоял, кто-то стучал, словно кулаком в дверь. В следующую секунду внутри лиственного свода грохнуло. Все вокруг стало гранатовым; Ли-Вань почувствовал, что из-под земли его боднул огромный бык; он полетел куда-то по воздуху, потом шмякнулся, словно лягушка, в траву под террасой и по росе проехал на животе несколько футов вниз. Потом затормозил, схватившись рукой за обжигающе-колючий стебель, перевернулся на спину и некоторое время головой вниз неподвижно лежал в траве. Земля под ним больше не тряслась, в небе сияли звезды, и им было все равно, как на них смотрят — лежа вниз головой на склоне, так лежа вниз головой на склоне.