Зубов рычит, словно зверь, и этот рык — дикий отсыл к чему-то первобытному, низкому. Животному.

Мы не люди с ним сейчас.

Уж я-то — точно нет.

Зубов наваливается на меня, прижимая к столу, обездвиживая полностью… Как-будто я способна в этот момент куда-то свинтить!

Он врезается в меня настолько сильно, с такой яростной мощью, что мой рабочий стол, не прикрученный к полу, трясется и сдвигается к двери от каждого толчка.

Компьютер потряхивает, на экране бегут строки из цифр… Это я случайно попадаю пальцами по боковой клавиатуре…

Падают и катятся ручки, карандаши… Это летит на пол подставка для канцтоваров.

Я скольжу пальцами ног по полу, потому что туфли давно утеряны, раскиданы в разные углы кабинета.

Меня непрерывно трясет от прошивающих волн оргазма, одного, второго, третьего… Боже… Я не могу столько кончать, я умру же! А Зубов все не останавливается, неумолимо вколачиваясь в мое измученное тело, рычит что-то настолько непристойное, что у меня в глазах темнеет от бесконечно бьющего по венам возбуждения…

В конце концов, ему надоедает меня прижимать к столу, он рывком поднимает, прижимает к себе за шею, частично перекрывая доступ кислорода, получает от этой перемены позы очередные дикие сокращения внутри, от которых, похоже, еще больше кайфует, и в пару совершенно безудержных, жестоких движений, кончает.

В меня.

Одновременно с этим Зубов умудряется чуть придушить, из-за чего я ловлю небывалый фейерверк перед глазами, а затем еще и чувствительно куснуть в плечо.

После он, выдохнув и переждав мои афтешоки кайфа, выходит, разворачивает к себе, долго и вдумчиво целует в натертые жесткой ладонью, безвольные губы, а затем ловит кресло и сажает меня в него. Сам садится напротив, на корточки, таким образом, уравнивая наши взгляды.

Нежно гладит по щеке, убирая мокрые волосы за уши, смотрит в мои, явно безумные сейчас, глаза…

— Никаких больше массажей, Клубничка… — серьезно говорит он, а я в ответ жестко хлещу его по щекам. Два раза.

На третий он перехватывает мои ладони, прижимается ко мне опять, целует.

А я отвечаю. Сначала, правда, кусаю до крови, но затем… Отвечаю. Наш поцелуй — с солоноватым, металлическим привкусом. Такой же дикий, как и то, что сейчас происходило.

И мне это извращенски нравится.

— Никаких массажей, — повторяет он настойчиво, едва оторвавшись от меня.

— Пошел в жопу, дурак ревнивый, — гневно отвечаю я, дёргая руки из его хватки.

— Только в твою, Клубничка, — Зубов развратно подмигивает, встает, оставляя меня сидеть в кресле, спокойно приводит одежду в порядок и топает к двери.

На пороге оборачивается, вытирает задумчиво кровь с губы, усмехается:

— Кровожадная ты, Клубничка… Вечером не убегай.

— Тебя не спросила, — я все еще пытаюсь играть в независимость, но взгляд непроизвольно скользит по его губам… И по капле крови на них. Облизываюсь. Хочется ее попробовать. Мне мало!

— Ну, значит, убегай, — смеется он, — мне будет интересней догонять…

Зубов уже давно вышел за дверь, а я все сижу, расхристанная, с колотящимся сердцем и горящими губами.

И смотрю остановившимся взглядом на дверное полотно.

И если вы думаете, что я переживаю из-за случившегося… То ошибаетесь!

Я думаю, что будет, если я сегодня… Убегу…

Полдня я прочно сижу в кабинете и в туалет выхожу только с предварительной разведкой. Довел меня, все-таки, Зубов до легкой формы паранойи.

В туалете первым делом ликвидирую последствия своего бешенства матки, матерясь сквозь зубы. Дни у меня не опасные, но таблетку выпить стоит.

У Зубова сперма и без того чересчур активная, до нужного места в легкую добирается, а тут еще и прицелился хорошо.

Короче говоря, не забыть сегодня в аптеку забежать.

Хоть это и вредно для организма, но сейчас я не могу себе позволить второго ребенка.

Воображение, все еще распаленное недавней близостью, услужливо подкидывает картинки того, каким мог бы быть мой второй ребенок от Зубова… Малыш. Мальчик. Похожий на него.

В груди екает больно.

Черт, Катя! Включи уже свой нормальный стервозный характер!

Убирай эту псевдосамковскую сущность!

Да, ты хорошо потрахалась. Да, такого мужика еще попробуй найди. Да, все круто, поплыла, немного ошалела.

Но секс — это не вся жизнь.

А Зубов — вообще не герой твоего романа.

Он тебе ничего не обещает, в очередной раз. Просто трахает. Эгоистично. В своей гадской манере.

Привыкай уже, находи потерянную в эндорфинах себя и принимай ситуацию такой, как она есть.

Если уж допустила слабость и позволила ему опять это с собой сделать.

Бегать от него сейчас, делая вид, что «не такая и жду трамвая», глупо и смешно.

Зубов — не из тех, что понимает нежную женскую душу. Он прямой, как бревно (Машкины слова опять, какие, все же, точные), он просто и нагло прет, не раздумывая о тонких материях.

А я… Ну дура, чего уж тут. Поддалась. Опять.

И здесь есть два варианта развития событий.

Либо я реально делаю лицо кирпичом и бегаю от него. Этот путь чреват потерями. Нервов, энергии, и, как следствие, практики. Потому что думать я буду только о том, как свалить с пути Зубова, а не о работе. Буду дерганная, рассеянная и глупая. Плохой путь. Разрушающий.

Второй путь — плыть по течению. Он менее травматичный. Зубов ничего не предлагает, кроме крышесносного секса. Почему, собственно, бы и не да? Заботиться о контрацепции, трахаться с ним для здоровья и успокоения нервной системы… И затем уехать домой, к моей девочке. В процессе общения организмами, глядишь, и вопрос с дочерью тоже нормально решится. Зубов — не зверь, и, если сперма на мозг не давит, наверняка может нормально рассуждать… Правда, я его в таком состоянии не видела ни разу, но как-то же он умудряется работать на такой непростой должности? Значит, верхний мозг включает. Надо поймать этот момент!

Второй путь мне однозначно больше нравится.

Он приятнее, полезнее для организма и более плодотворный в плане работы. Потому что успокоенный Зубов не будет меня терроризировать по рабочим кабинетам, а я вечером буду проводить время с пользой для тела.

Ситуация непротивления, вернее, умения обернуть силу противника себе на пользу, тоже от Машки. И от ее тренера. Хороший был мужик, похоже.

Не только в спорте такое помогает, но и в обычной жизни. Зачем сопротивляться, когда можно поддаться и получить больше?