Были с Виноградовым у Буяновского60, где встретили Михайлова – «штатский Наполеон». Говорят, очень дельный. Во всяком случае, очень ориентированный в местных делах.

Я с любопытством присматривался к его маленькой уверенной фигуре. Что именно он направлял ход местной политической жизни – не было никакого сомнения.

Михайлов осторожно зондировал: не кажется ли мне слишком громоздкой Директория; он поддерживал мое предположение об опасностях, растущих справа, заявил, что термин «военщина» стал нарицательным. Сознавал наличие нездоровых настроений, создание которых народная молва ему-то именно и приписывала.

Политические «смотрины», устроенные четой Буяновских, сопровождались отличным завтраком по-сибирски: с водкой и наливками.

Был офицер от генерала Флуга61, помощника Хорвата по военной части; едет с письмом к Алексееву. По его мнению, дела на Дальнем Востоке неважны. Японцы ведут себя как завоеватели, а не союзники. Недаром прибывший с этим офицером адмирал Колчак будто бы высказался, что, если бы пришлось выбирать между немцами и японцами, он предпочел бы первых.

Слушал доклад офицера, прибывшего из Архангельска. Там дела понемногу налаживаются. Союзники более активны в смысле высадки войск в помощь местному правительству, но в общем тоже много не делают.

Опять пришлось сдерживать Сырового. Сколько ненужной и нервной работы!

Вечером заседание правительства. Вопросы пустые. Опять путаная телеграмма от Вологодского. Иванов-Ринов прислал подробную и интересную информацию, доносит, что выслал полковника Волкова.

Телеграмма Иванова-Ринова – ответ на мое категорическое приказание вернуть полковника Волкова, участника омских событий 21–22 сентября, которого Иванов-Ринов прихватил с собой на Дальний Восток, с целью спасти его от чрезвычайной следственной комиссии Аргунова.

Телеграмма эта дает интересное освещение этих событий.

«Омск, лично Главковерх, копии Административному совету, наштарм Сиб. 12/10 ст. Култук. 15 час. 35 мин.

Согласно переданного через наштаверха приказания, командирую Волкова для явки чрезвследком. Проверив личным обследованием деятельность Крутовского в Красноярске – в частности в Омске, приходится признать эту деятельность явно провокационной. Если бы Крутовскому, Шатилову, Якушеву удалось осуществить государственный заговор в Омске, то, несомненно, произошли бы катастрофические события. Выступление Волкова, может быть, юридически преступно, но в результате, несомненно, спасло положение. Единственно над ним тяготело преступление в убийстве Новоселова, за что я, будучи в Уфе и не посвященный в омские события, отрешил его от должности начгарнизона, заключив под стражу. По расследовании же событий я пришел к глубокому убеждению, что Волков к убийству Новоселова не причастен, почему я, принимая также во внимание, что следком не нашла нужным принять в отношении Волкова каких-либо мер пресечения против уклонения его от суда и следствия, освободил Волкова из-под стражи. Командируя Волкова по вашему приказанию в Омск, усердно ходатайствую перед вашим превосходительством не отказать войти в рассмотрение следующих моих соображений: 1) широкие общественные массы, сплоченные группы политических партий, за исключением крайних левых, считают Крутовского, Шатилова, Якушева и облдуму вставшими на путь государственной измены, вовлекшими в противогосударственный заговор иностранное чешское войско; 2) те же группы считают Волкова выполнившим свой государственный долг; 3) всякая репрессия со стороны следком в отношении Волкова, при условии оставления безнаказанными Крутовского, Шатилова, Якушева и принявшей участие в заговоре облдумы, может вызвать новую смуту. По изложенным соображениям, считаю пребывание Волкова небезопасным для государственного порядка. Докладывая изложенное, присоединяю усердное ходатайство предотвратить возможное неосторожное решение чрезвычайной следственной комиссии. № 60232 Командарм Сиб. ген.-майор Иванов-Ринов».

Комиссия Аргунова, в чрезвычайно запутанной обстановке Омска, оказалась гораздо более мягкой, чем предполагал Иванов-Ринов. Волков остался безнаказанным и через месяц с небольшим участвовал в аресте членов уже самой Директории.

Возвращаюсь к дневнику… Судя по телеграмме, Иванов-Ринов отлично держал себя с ехавшим в Иркутск японским генералом Мутто62. Видимо, и этот город входит в орбиту японских вожделений. Ездят, как по своей территории.

Омск. Вагон. 14 октября

Среди многих посетителей был адмирал Колчак, только что прибывший с Дальнего Востока, который, кстати сказать, он считает потерянным если не навсегда, то, по крайней мере, очень надолго.

По мнению адмирала, на Дальнем Востоке две коалиции: англо-французская – доброжелательная и японо-американская – враждебная, причем притязания Америки весьма крупные, а Япония не брезгует ничем. Одним словом, экономическое завоевание Дальнего Востока идет полным темпом.

Очень неодобрительно относится Колчак к деятельности «атаманов», особенно Семенова и Калмыкова.

Колчак объяснил цель своего приезда желанием пробраться на юг к генералу Алексееву. Он был будто бы крайне разочарован Востоком[12].

Вечером заезжал на благотворительный концерт. Неприятное впечатление63 произвел офицер, читавший довольно нелепые стихи «Молитва офицера», с подобострастным обращением к союзникам.

Омск. Вагон. 15 октября

Утром ездил смотреть головной эшелон английской морской батареи (шестидюймовые пушки). Команда, пять англичан, отлично одета и прекрасно вымуштрована. Это – первая реальная помощь союзников.

Был в министерстве путей сообщения[13], слушал доклад управляющего и принял представлявшихся высших чинов министерства. Поручил представить мне доклад о состоянии Северного морского пути и о возможности его использования.