Пресвятая Дева, защити и огради меня от безумия этих людей!

– Дурак! – только и рявкнула она, покрывшись пятнами.

– Госпожа Жанна красивая! – попыталась восстановить справедливость Жаккетта, хотя ее никто не просил вмешиваться.

– Как же, поверил он! Ты у нас здесь красавица! – зло бросила оскорбленная Жанна. – Брови в палец толщиной, лба и на ширину ладони нет, глаз за намазанной чернотой не видно, задница в дверь не пролазит! Ангел небесной красоты!

Тут уж не выдержал и вступился за любимицу господина Абдулла, собравшийся было уйти, чтобы не ронять лицо в споре с женщиной.

– Да! Хабль аль-Лулу – госпожа среди красавиц! – отрезал он. – Господин сильно любит ее синие глаза, ее тугую, как индийский лук, бровь, круглое, как луна, лицо! Женщина должна быть мягкой, как новорожденный барашек, а не греметь костями, как вредная госпожа!

Жанна только вздёрнула нос.

– Какой настоящий мужчина полюбит госпожу, если голова у нее лысая, как у рыбы, да простит меня Аллах!

– Госпожа Жанна не лысая! – простонала в отчаянии Жаккетта, не зная, как же примирить обе стороны.

– Полулысая рыба! – поправился Абдулла, любивший точность. – Ты права, сзади волос немного есть.

Жанна с рычанием схватила подушку и швырнула в Абдуллу. И потянулась за следующей.

Пришлось нубийцу с Жаккеттой ретироваться, оставив Жанну кипеть в одиночестве.

А Жанна окончательно уверилась в мысли, что попала в мир безумных. Жаккетта – красавица, Жанна – нет! Ну, о чем еще можно говорить? Корове ясно, су-мас-шед-шие!

С расстройства у Жаккетты вылетели из головы все мысли по поводу Абдуллы и моря. Зато пришли на ум другие.

Она попросила нубийца показать ей поближе какого-нибудь верблюда из числа тех, что привели люди щейха, и что находятся теперь в стойлах. Одна подойти к ним Жаккетта боялась.

Абдулла охотно согласился. Ему тоже нужно было заняться каким-нибудь спокойным делом и прийти в себя;

Если во Франции, где был другой, по мнению Абдуллы перевернутый с ног на голову, мир, возможно было все, то здесь, на правильной земле, выходкам Жанны не было места. Она вела себя не по правилам. Это сбивало Абдуллу с толку. Ну что такого, если французская графиня принялась бы за рукоделие? В своем мире она тоже много времени должна была отдавать вышиванию всяких ненужных вещиц. И почему она так обозлилась?

Верблюд Жаккетту очаровал. И даже потеснил в ее сердце шейха. Шейх, в сравнении с верблюдом, проигрывал в очаровании и экзотичности.

Жаккетта восхищенно смотрела на его (верблюда, конечно) длинную шею, невозмутимую удлиненную морду, надменные полуприкрытые глаза. Тонкие, с массивными коленями и широкими копытами ноги поддерживали невиданное горбатое тело. Верблюд что-то жевал. Весь он был невозможный и страшно интересный.

– Такие широкие копыта помогают ходить по сыпучим пескам, – объяснял Абдулла. – А в горб он кладет запас еды. Может долго не кушать. Он любит жевать колючки. Видишь на коленках мозоли? Так он может лежать на горячей земле.

Жаккетта набралась смелости и погладила теплый бурый бок.

Пока она и так и этак разглядывала верблюда, Абдулла неслышно куда-то ушел. Потом вернулся.

– Хабль аль-Лулу! – сказал он над ухом Жаккетты.

– Ой! – испугалась Жаккетта. – Что?

– Хочешь покататься на верблюде? Господин разрешил! – засмеялся Абдулла.

Повинуясь Абдулле, верблюд неторопливо опустился на колени. Абдулла сам закрепил на нем составленное из деревянных частей седло, покрыл его расшитой попоной и подвел к Жаккетте.

Повизгивая от страха и восторга, Жаккетта забралась на седло и вцепилась в переднюю луку. Верблюд неторопливо поднялся и Жаккетта, неожиданно для себя, взмыла над миром. Где-то далеко внизу остался двор, Абдулла, держащий поводья.

Нубиец повел верблюда по двору. Жаккетта качалась в седле в такт шагам, и сердце ее ухало в такт походке корабля пустыни. Жаккетте казалось, что макушкой она задевает тучи.

– Тебе нравится, Хабль аль-Лулу? – спросил Абдулла.

– Очень! – кивнула Жаккетта; – Только упасть боюсь.

– Не бойся, она смирная! – успокоил ее Абдулла и подвел верблюдицу к стойлу.

Жаккетта слезла с седла и еще раз погладила теплый верблюжий бок.

– Под размеренный шаг верблюда Аллах посылает в голову хорошие стихи, – сказал Абдулла. – Вот так мы ездим по пустыне. Если ты в таком восторге, то Господин может подарить тебе верблюда. Красного или белого. Какой хочешь.

Собственный верблюд! Сердце Жаккетты забилось от нахлынувшего счастья, и шейх опять отвоевал в нем прежние позиции.

Жаккетта готовилась к встрече с господином.

Уже и индийские футляры красовались на груди, и шелк шальвар окутал бедра, осталось только убрать волосы. Жаккетта благоухала розовым маслом так, что в соседней комнате Жанна демонстративно зажимала нос платочком. Не потому, что ей не нравилось, а просто из вредности.

В этот момент в комнату вошел Абдулла, разодетый, как султан. В руке он держал маленькую коробочку.

– Хабль аль-Лулу! – заявил он. – Приготовься радоваться.

– С чего бы это? – насторожилась Жаккетта. – Не с чего мне радоваться!

– Я приготовил для тебя подарок, а ты не хочешь радоваться? – обиделся Абдулла.

– А ты сначала скажи, что за подарок, а потом я порадуюсь… – заинтересовалась Жаккетта.

– Ты сначала порадоваться, а потом я показать подарок! – нахмурился Абдулла.

– Ну ладно, радуюсь! – согласилась Жаккетта, – Дари! А за что?

– Хабль аль-Лулу! Женщина никогда не должна спрашивать, за что подарок, она должна просто принимать с величественный вид! – остался недовольным Абдулла.

– Ладно! Принимаю величественный вид! – Жаккетта подбоченилась. – А что за подарок?

– Да не величественный вид ты должна принимать, а подарок без вопросов!

– То ты так говоришь, то этак! – обиделась Жаккетта. – Принимаю твой подарок без вопросов. А что за подарок?

– Хабль аль-Лулу! Ты не должна ничего говорить! Нужно просто улыбнуться и взять подарок… – взмолился Абдулла.

– Да я ничего и не говорю! Подарок так подарок! Давай! – Жаккетта улыбнулась.

Абдулла протянул ей коробочку. Жаккетта раскрыла ее и восхищенно ойкнула.

В коробочке лежала золотая цепочка с крестиком: В центре креста был укреплен красивый кроваво-красный рубин, а на четыре стороны от него разбегались небольшие, но безупречно круглые матовые жемчужинки нежного розового оттенка.

– Ты ничего не узнаешь? – хитро спросил Абдулла.