Утреннее сообщение от 18 января:

«В течение ночи на 18 января наши войска продолжали вести активные боевые действия против немецко-фашистских войск.

Отступая под натиском бойцов тов. Рокоссовского (Западный фронт), противник оставил на поле боя 143 автомашины и 17 сожженных танков. На другом участке части тов. Говорова захватили 5 немецких танков, 31 автомашину, 12 тракторов, свыше 300 винтовок и 236 000 патронов. На поле боя противник оставил свыше 1000 трупов солдат и офицеров».

Вечернее сообщение от 18 января:

«В течение 18 января наши войска, преодолевая узлы сопротивления немецких войск, продолжали продвигаться вперед, заняли несколько населенных пунктов и в числе их Полотняный Завод.

За 18 января под Москвой сбито 3 немецких самолета.

Гвардейская часть тов. Безверхова (Западный фронт), ведя упорные бои с противником, нанесла немцам большой урон. Только убитыми гитлеровцы потеряли 500 солдат и офицеров. Наши бойцы захватили 3 немецких танка, 27 орудий, 30 пулеметов, зенитную установку и большое количество снарядов. Трофейные орудия гвардейцы установили на огневых позициях и громят врага его же снарядами.

Авиачасть тов. Полбина, действующая на Калининском фронте, совершила внезапный налет на вражеский аэродром. Метко сброшенными бомбами и пулеметным обстрелом уничтожено 16 немецких самолетов»{73}.

* * *

Конечно, в сводки попадала далеко не вся информация. Так, не прошло ни строчки о том, что в течение 19 января 5-я армия на своем правом фланге и в центре вела затяжные бои с противником, закрепившимся на крутых берегах рек Руза и Москва{74}. Немцы прекрасно организовали оборону, оптимально спланировав артиллерийский, минометный и пулеметный огонь. А сам город Руза был превращен командованием вермахта в мощный опорный пункт, выполняющий функции так называемого предместного укрепления через реку Руза. Все попытки частей 5-й армии прорвать оборону и освободить город оканчивались неудачей{75}. Лишь число жертв с обеих сторон увеличивалось с каждым часом.

Действующая на левом фланге 5-й армии 32-я стрелковая дивизия уперлась в линию обороны противника на реке Нара. Немецкие артиллеристы и минометчики не жалели боеприпасов: за полчаса порой по наступающей советской пехоте противник выпускал 2,5 тысячи мин и снарядов. Атаки захлебывались одна за другой. А форсировать Нару и взломать оборону жизненно необходимо, с этих позиций открывался оперативный простор в направлении на Можайск.

Говоров приказал прекратить бессмысленные лобовые атаки и основательно обработать оборону противника артиллерией. Лишь через несколько часов артобстрела, когда стало ясно, что уцелеть под таким шквальным огнем просто невозможно, Говоров ввел в дело танки и резервные части. Нарский укрепрайон пал. 5-я армия двинулась к Можайску. Но и здесь ее ждал неприятный сюрприз.

Л.А. Говоров: «Перед Можайском противником была создана оборонительная полоса. Начинаясь непосредственно перед городом, она дальше шла по линии Язево к Варшавскому шоссе.

При выходе к Можайску опять отстало наше правое крыло. Противник, видя, что Можайское шоссе перерезано, начал отходить от Рузы. Наши войска преследовали отступающие части.

Центр тяжести я решил перенести на рузское направление. Правда, я боялся, что противник использует наши Бородинские укрепления, чтобы отбить наш удар на Уваровку. Пришлось часть сил перебросить на рузское направление. Главной группировке удалось от Рузы выйти в район Бородино, она начала приближаться к Уваровке, а противник еще сидел в Можайске…»{76}

Рассказ генерала Говорова дополняли участники и очевидцы наступления на Можайск: «В процессе разрастания контрнаступления 5-я и 33-я армии прорвали оборону врага на Можайском направлении. После ожесточенных боев по освобождению района Руза, Дорохово 82-я мотострелковая дивизия генерал-майора Орлова, усиленная 60-й отдельной стрелковой бригадой и танками, к вечеру 17 января вышла в район Можайск, Чертаново, Ямская{77}. Противник заранее подготовил здесь рубеж. Говоров не мог допустить никакой паузы в боях.

В ночь на 19 января после разведки боем и сформирования специальных штурмовых отрядов части генерала Орлова ворвались на станцию Можайск. Говоров решает и дальше вести бой ночью. Внезапность и смелость действий бойцов 82-й мотострелковой дивизии позволяет ему не проводить плановую артиллерийскую подготовку и тем сберечь свою немногочисленную артиллерию. В ночь на 20 января 82-я дивизия атаковала противника в Можайске, и к утру весь гарнизон гитлеровцев был наголову разгромлен. Днем на городской площади состоялся массовый митинг жителей и воинов»{78}.

Одним из первых представителей пишущей братии в освобожденном Можайске оказался маститый Илья Эренбург. Несмотря на свой уже достаточно солидный возраст, Илья Григорьевич был быстр на подъем, передвигался едва ли не бегом, и все хотел узнать, пощупать, понять, докопаться до самой сердцевины. В последнем он был близок к Говорову, который, конечно же, почитал его как талантливого автора. Спустя несколько дней после их встречи в «Красной звезде» появилась заметка:

«Можайск взят»

«Передо мной немецкая карта. Ее нашли в брошенной машине. На этой карте — стрелы. Они нацелены в сердце России — в Москву. Одна пронзает Одинцово, другая Голицыно. Это карта ноября, так называемое “Можайское направление”.

Можайск взят. Этого все ждали, и все же это нам кажется нечаянной радостью. Для москвичей имя древнего города стало символом: “Они еще в Можайске”. Из Можайска шли танки на Москву. Можайск для немцев был последним полустанком — перед Красной площадью. В Можайске немцы заранее праздновали победу. И вот Можайск освобожден. Сегодня москвичи с облегчением скажут: “В Можайске их больше нет”.

Другими стали и лица людей и карты штабов. Вот глядит на карту генерал-лейтенант Говоров. Красные стрелы рвутся на запад. Своими остриями они зашли далеко за Можайск. А поход только начался. Впереди Вязьма, за ней Смоленск. Магистраль Москва—Минск как бы напоминает о долге Красной Армии. В Можайске была доиграна последняя сцена великой битвы за Москву.

В этой битве принимали участие стойкие бойцы, отважные командиры, танкисты и артиллеристы, летчики и конники. Зоркий и спокойный глаз наркома обороны следил за каждой деталью гигантского сражения.

Передо мной один из участников битвы за Москву: генерал Говоров. Хорошее русское лицо, крупные черты, как бы вылепленные, густой напряженный взгляд. Чувствуется спокойствие, присущее силе, сдержанная страсть, естественная и простая отвага.

Вот уже четверть века, как генерал Говоров занят высокими трудами артиллериста. Он бил немцев в 1916 году, он бил интервентов, он пробивал линию Маннергейма.