— Какой ты забавный, — прожурчал женский голос. — Линсахеете, оставь нас.

— Да, леди, — поклонился колдовастик и выскользнул в услужливо распахнувшуюся на несколько секунд дверь, оставляя меня наедине с женщиной. И что дальше?

Красавица хищно улыбнулась, заставив меня вздрогнуть. Ну не должна быть такая улыбка на лице очаровательной леди. Этот оскал больше подходит палачу-маньяку со стажем!

— Ты почти угадал, — хихикнула хозяйка (я уже начинаю потихоньку привыкать называть ее так… и это страшно), эффектным щелчком пальцев создавая кресло, материализовавшееся в языках синего пламени. — Палачом мне тоже быть приходилось. Я так люблю наблюдать за чужими мучениями… — Голос хозяйки приобрел мечтательные нотки, а по моей спине пронесся табун мурашек. Ну почему мне так не везет, а? Почему именно я попал в этот переплет? Мне так хорошо и спокойно жилось дома!

— Видишь ли… — Хозяйка откинулась на спинку кресла. Я подумал, что стоять мне неохота, и уселся на холодный каменный пол. Женщина хмыкнула, но ничего мне не сделала — стало быть, разрешила. — По заветам богов, использование магии Крови вообще запрещено во всех отраслях, кроме целительства. Но за такими целителями все равно ведется строжайший контроль и постоянное наблюдение. Впрочем, подобных исцеляющих в настоящий момент в этом мире живет всего трое. А рабство незаконно…

— А как же… — Я не договорил, а моя рука взлетела вверх, прикасаясь к ошейнику.

— Ну, — женщина холодно улыбнулась, — ошейник личного подчинения несложно замаскировать. Правда, и обнаружить его тоже легко — достаточно провести рукой по шее, — но в этой долине я полноправная владычица и поступаю так, как захочу. А ты… мне нужен был материал для опытов. Я хотела достать себе демона, а вместо этого получила тебя. Впрочем, это даже лучше — демоны не будут мстить мне за плен и вероятную гибель их сородича.

Все это было сказано таким спокойным и равнодушным тоном, что мне впервые стало по-настоящему страшно. Эта женщина… Это не человек, а монстр в красивой оболочке, которому я ухитрился попасть в лапы.

— Ну зачем так сразу, — нежно оскалилась хозяйка, глядя на меня с интересом вивисектора, которому на стол попал необычный, очень занимательный объект. — Может, ты даже сможешь выжить. Я не собираюсь тебя убивать… сразу, по крайней мере.

После этих слов мое сознание затопил дикий, животный ужас. Я вскочил, собираясь бежать — куда угодно, лишь бы подальше отсюда! Но прежде, чем я успел что-либо сделать, в мою сторону полетело багрово-черное облако тумана, мгновенно облепившее меня с ног до головы. Рефлекторно я сделал вдох…

Туман рассеялся, и я обнаружил, что стою на том же самом месте и в той же пещере. Вот только… куда пропала хозяйка и что здесь делает моя мама?

— Мама! — Я бросился к ней, чтобы предупредить, уберечь… Но на полпути с размаху врезался в возникшую из ниоткуда прозрачную стену и отлетел назад, крепко приложившись спиной. — Мама!

— Мистик? — Мама глянула на меня с нескрываемым испугом. — Ты же умер!

Я оцепенел. Как… Что это значит?

— Мама, я не умер… — А голос-то дрожит. — Я живой!

— Нет, не может быть! — Мама попятилась и, не удержавшись на ногах, села на пол, продолжая глядеть на меня с ужасом. — Мы же тебя похоронили. Ты умер, умер…

— Мама, я живой! — Я вскочил и, подбежав к прозрачной преграде, стал бить ее кулаками. — Живой!

— Ты умер… — продолжала бормотать мама. Из ее глаз покатились крупные слезы. — Умер…

Внезапно левую руку обожгло острой болью. Я вскрикнул от неожиданности, переведя взгляд на пораженную конечность, увидел, как на левом запястье стремительно затягивается глубокая рана. Одновременно с этим сдавленно охнула и моя мама. Я вскинул голову и увидел, что у мамы возникла точно такая же рана и на том же самом месте. Только, в отличие от моей, затягиваться она не спешила.

— Мама! — Я снова с силой ударил стену, пытаясь пробиться к матери. Так не должно быть! Почему моя рана передалась моей маме? Почему? За что?..

В следующий момент меня словно ударили по спине хлыстом. Я вздрогнул, а мама закричала от боли. Да что же это творится?!

…Я потерял счет времени. Меня с ног до головы стали покрывать глубокие раны, тут же затягивающиеся без следа и возникающие на теле мамы. Буквально обезумев, я бился в эту проклятую стену, не обращая внимания на поселившуюся в моем теле боль, и что-то кричал. Кажется, проклинал хозяйку. Единственной мыслью, бившейся в голове, было: «За что? Маму за что?»

То, что с моей невольной помощью решили убить самое дорогое для меня существо, ранило сильнее, чем все порезы и побои, которые я получил. Будь ты проклята, хозяйка! Мало тебе меня — решила еще маму убить? Чтоб тебе в аду гореть!

Мама с каждой минутой слабела все сильнее — это было видно невооруженным глазом. Взвыв, как попавший в капкан волк, я снова и снова пытался пробить эту проклятую стену… Бесполезно.

Вскоре мама, тихо всхлипнув, осела на пол, закрыв глаза, и в тот же момент стена исчезла. Я тут же кинулся к лежащей на полу маме и начал трясти ее за плечи. Бесполезно. Мама была мертва.

Как же… как же так? Уж лучше бы я умер, чем она. Мамочка…

В этот момент у дальней стены возникло уже знакомое мне облако черно-багрового тумана, быстро полетевшее ко мне. Я, оцепеневший от ужаса и боли, не успел увернуться…

Когда туман рассеялся, я обнаружил, что лежу на полу все в той же пещере. Тела мамы рядом не было, а на меня с любопытством смотрела хозяйка, держа в одной руке окровавленный нож, а в другой — небольшую склянку с ядовито-зеленой жидкостью. Приподняв голову, я обнаружил, что вся моя одежда изрезана и покрыта засохшей кровью, явно принадлежащей мне. Но что удивительно, никаких ран у меня не было. Впрочем, какая теперь разница?

— Ну что ж, ритуал прошел успешно, — радостно констатировала женщина, и нож и склянка куда-то испарились. — Повышенная восприимчивость к галлюциногенам, но это я исправлю.

Что? Так это было видение? И мама… жива?

Хозяйка ухмыльнулась.

— Весьма реалистичные видения, не правда ли? — глумливо поинтересовалась она. — Ты так кричал…

Я задохнулся от слепой ярости. Так это… это…

Вот стерва! Чтоб ты сдохла!

Женщина, что-то прошипев, изо всех сил ударила меня ногой по груди. Сознание померкло…

Очнулся я уже в казарме, причем ночью, от жуткой жажды. Усевшись на своей койке и попутно отметив, что кто-то озаботился снять с меня лохмотья, в которые превратилась моя одежда, я огляделся и заметил стоящий на моем табурете стакан с водой. Осушив его, я улегся обратно и завернулся в одеяло.

Мне предстояла ночь, полная кошмаров.

— Как он?

— Плохо. Ты знал, что его решили изменить? Я сейчас услышал это от Линсахеете, когда ходил за водой. Правильно сказал про него парнишка — хмырь красноволосый! Хвастался, что его повелительница решилась снова поиграть в богиню.