– Сэр? Искренне надеюсь на ответ. – Короткая Стрижка наклоняется, полы пиджака распахиваются. Не «глок», а «ругер». По мнению Ходжеса, оружие ковбоев.

– А я искренне надеюсь, – отвечает Ходжес, – что у вас есть право спрашивать.

Брови его собеседника изумленно поднимаются.

– Простите?

– Я думаю, что вы из частного охранного агентства, – терпеливо объясняет Ходжес, – но хочу увидеть удостоверение. А знаете, что потом? Я хочу увидеть разрешение на скрытое ношение пушки, которая у вас под пиджаком. И будет лучше, если оно в вашем бумажнике, а не в бардачке вашего автомобиля, иначе вы нарушаете положение главы девятнадцать городского кодекса, регулирующего все вопросы, связанные с огнестрельным оружием, в которой, если коротко, указано: «Если вы скрыто носите оружие, то должны иметь при себе разрешение на скрытое ношение оружия». Так что давайте поглядим на ваши бумаги.

Короткая Стрижка хмурится все сильнее.

– Вы коп?

– На пенсии, – отвечает Ходжес, – но это не означает, что я забыл как свои права, так и ваши обязанности. Пожалуйста, позвольте взглянуть на ваше удостоверение и разрешение на ношение оружия. Вы не обязаны передавать их мне…

– Вы правы, черт побери, не обязан.

– …но я хочу их видеть. А потом мы сможем обсудить мое присутствие на Лайлак-драйв.

Короткая Стрижка обдумывает его слова, но лишь несколько секунд. Потом достает бумажник и раскрывает его. В этом городе – как и в большинстве других, полагает Ходжес – сотрудники охранных агентств не делят копов на бывших и действующих, потому что у пенсионеров хватает друзей среди тех, кто служит, а уж они-то могут сильно усложнить жизнь, только дай повод. Выясняется, что парня зовут Рэдни Пиплс и он – сотрудник охранного агентства «Всегда начеку». Он также показывает Ходжесу разрешение на скрытое ношение оружия, и оно действительно до июня 2012 года.

– Рэдни – не Родни, – комментирует Ходжес. – Как Рэдни Фостер, который поет кантри.

Пиплс-Фостер широко улыбается.

– Совершенно верно.

– Мистер Пиплс, меня зовут Билл Ходжес, я закончил службу детективом первого класса, и моим последним большим делом был Мерседес-убийца. Полагаю, теперь вы представляете себе, что я здесь делаю.

– Миссис Трелони, – отвечает Пиплс-Фостер и уважительно отступает на шаг, когда Ходжес открывает водительскую дверцу, вылезает из «тойоты» и потягивается. – Небольшая прогулка по Аллее памяти, детектив?

– В эти дни я просто мистер. – Ходжес протягивает руку, Пиплс ее пожимает. – В остальном вы правы. Мы с миссис Трелони ушли практически одновременно, только я со службы, а она из жизни.

– Грустная история, – кивает Пиплс. – Знаете, подростки забрасывали ее ворота яйцами. И не только на Хэллоуин. Три или четыре раза. Одних мы поймали, другие… – Он качает головой. – Плюс туалетная бумага.

– Да, они это любят, – соглашается Ходжес.

– И однажды ночью кто-то разрисовал левый столб ворот. Мы позаботились, чтобы она этого не увидела, и я рад. Знаете, что на нем написали?

Ходжес качает головой.

Пиплс понижает голос:

– «МАНДА-УБИЙЦА», большими печатными буквами с потеками. Что абсолютно несправедливо. Она опростоволосилась, вот и все. Как будто такое время от времени не случается с каждым из нас.

– Со мной – нет, будьте уверены, – говорит Ходжес.

– Да, конечно, но в Библии сказано: пусть первым бросит камень тот, кто без греха.

«Хотел бы я на это посмотреть», – думает Ходжес и спрашивает (с искренним любопытством):

– Вам она нравилась?

Взгляд Пиплса непроизвольно смещается вверх и влево. За годы работы Ходжес видел такое множество раз. В комнатах для допросов. Это означает, что Пиплс или уйдет от прямого ответа, или солжет.

Он выбирает первый вариант:

– Знаете, на Рождество она относилась к нам по-доброму. Иногда путала имена, но знала нас всех, и мы получали по сорок долларов и бутылке виски. Хорошего виски. А что мы видели от ее мужа? – Он фыркает. – Десять баксов в конверте с открыткой от «Холлмарка», это все, что нам доставалось, когда балом правил тот господин.

– На кого именно работает «Всегда начеку»?

– На Ассоциацию домовладельцев Шугар-Хайтс. Знаете, одна из организаций, образованных соседями. Они оспаривают территориальные ограничения, которые им не нравятся, следят за тем, чтобы все живущие здесь придерживались определенных… э… стандартов, если можно так сказать. Местных правил очень много. К примеру, на Рождество можно зажигать белые лампочки, но не цветные. И они не должны мигать.

Ходжес закатывает глаза. Пиплс улыбается. Теперь от антагонизма они перешли к сотрудничеству, стали – почти – коллегами, и почему? Потому что Ходжес удачно прокомментировал чуть отличающееся от обычного имя охранника. Вы можете называть это везением, но существует нечто, позволяющее встать на одну сторону с человеком, которого вы собираетесь допросить, и отчасти успех Ходжеса на полицейском поприще объяснялся тем, что ему удавалось найти это нечто, если не всегда, то в большинстве случаев. Пит Хантли подобным талантом не обладал. Ходжес рад, что после ухода на пенсию умение по-прежнему служит ему верой и правдой.

– Кажется, у нее была сестра, – говорит он. – Я про миссис Трелони.

– Джанель Паттерсон, – без запинки отвечает Пиплс.

– Как я понимаю, вы с ней знакомы.

– Да, конечно. Она хороший человек. Похожа на миссис Трелони, но моложе и симпатичнее. – Его руки обводят некую фигуру. – Не такая худая. Вы, часом, не знаете, мистер Ходжес, есть ли прогресс в деле «мерседеса»?

На такой вопрос Ходжес ответа обычно не давал, но если хочешь получить информацию, необходимо ею и делиться. И теперь он в выгодном положении, поскольку никакой информации нет. Он повторяет фразу, которую услышал от Пита Хантли несколькими часами ранее:

– Тишь да гладь.

Пиплс кивает, словно ничего другого и не ожидал.

– Спонтанное преступление. Никаких связей с жертвами, никакого мотива, просто дьявольская жажда убивать. Единственный шанс поймать его – если он сделает это вновь, вы так не думаете?

Мистер Мерседес говорит, что повторения не будет, думает Ходжес, но этой информацией он делиться не собирается, поэтому соглашается. Согласие с коллегой всегда воспринимается положительно.

– Миссис Ти оставила большое наследство, – продолжает Ходжес, – и я говорю не только о доме. Как я понимаю, все отошло сестре.

– Да, – кивает Пиплс. Делает паузу, а потом произносит фразу, которую в не столь уж далеком будущем скажет Ходжес в разговоре с совсем другим человеком: – Могу я рассчитывать, что это останется между нами?

– Да. – На подобный вопрос наилучший ответ – простой. Никаких уточнений.