■ ■ ■

Все воспоминания, эксплицитные или имплицитные, должны где-то храниться. Кратковременная память, которую вы используете, набирая телефонный номер, кодируется резонирующей электрической активностью между тремя зонами мозга: таламусом, лобной корой и мозжечком[106]. Эта рабочая память нужна также, чтобы держать в уме начало длинного предложения, пока вы читаете его до конца. То, что в ней удерживается, легко замещается конкурирующей информацией (например, если кто-то заговорит с вами, пока вы набираете номер) и пропадает почти сразу после использования.

Долговременная память требует более устойчивых изменений. Связанная с определенным опытом электрическая активность должна дать начало изменениям в сети взаимосвязанных нейронов. Сигналы в мозге имеют смешанный электрический и химический характер. Нейроны передают информацию с помощью быстрых электрических импульсов по принципу “все или ничего”. Импульсы передаются по тонкому и длинному отростку нейрона, так называемому аксону, который и передает информацию. Когда импульсы доходят до специальных активных зон аксона, высвобождаются молекулы химических нейромедиаторов. Они проникают через крохотную, заполненную соленым раствором щель и активируют рецепторы в дендритах следующего нейрона сигнальной цепи, который таким образом получает информацию. Места, где первый нейрон выпускает нейромедиаторы, которые затем получает следующий нейрон, называются синапсами[107].

Давайте поиграем в Бога. Если бы вы были Творцом и хотели бы создать в мозге хранилище для памяти, вы могли бы пойти двумя путями. Либо сделать так, чтобы паттерны электрической активности под влиянием опыта меняли силу химического сигнала в синапсах. Так можно было бы сделать синапсы прочнее (или отрастить новые) или слабее (или уничтожить имеющиеся). Все это вместе называется пластичностью синапсов. Либо вы могли бы сделать так, чтобы опыт мог менять электрическую активность целых нейронов. Например, вы могли бы изменить нейроны таким образом, чтобы сделать их более или менее склонными испускать импульсы с различными временными интервалами. Эти процессы, управляемые опытом, называются собственной пластичностью нейронов. Оказалось, что в хранение долговременной памяти включены и собственная пластичность нейронов, и синаптическая пластичность, хотя исследователи уделяли больше внимания последней. Поскольку каждый нейрон мозга имеет в среднем около 5000 синапсов, объем хранения информации, связанный с синаптической пластичностью нейронов, гораздо больше, чем объем, обеспеченный собственной пластичностью. Собственная и синаптическая пластичность действуют совместно, определяя пути сохранения информации в памяти[108].

Но не менее важно и то, что не меняется в процессе приобретения памяти. Опыт не меняет последовательность ДНК в клетках мозга, так что этот процесс не может быть основой памяти. Скорее, память – это еще один пример, хотя и очень специфический, того, как опыт влияет на экспрессию генов, производя долгосрочные перемены[109]. Мы обсуждали во второй главе, как температура окружающей среды первого года жизни определяет процент иннервации потовых желез. В случае с памятью это происходит похожим образом, только опыт меняет не периферические нервы и кожу, а мозг, и изменения генной экспрессии дают начало синаптической и собственной пластичности нейронов.

В биологии припоминания фактов и событий многое нам пока еще не ясно, но общее представление уже есть. Процесс припоминания обычно сопровождается электрической активностью как минимум в некоторых нейронах и синапсах, которые были задействованы во время приобретения соответствующего опыта. Однако все, как всегда, сложнее, поскольку нейронные цепи и отделы мозга, включенные в хранение следов памяти, могут изменяться со временем. Как я уже говорил, люди с поражениями медиальной височной доли обычно теряют память о фактах и событиях за период от нескольких месяцев до нескольких лет перед травмой, это называется ретроградной амнезией. Но более ранние воспоминания о фактах и событиях остаются нетронутыми, и это предполагает, что они были перемещены из медиальной височной доли в какие-то другие отделы мозга.

В эмоциональных ситуациях высвобождаются определенные нейромедиаторы (такие как дофамин и норадреналин) и гормоны (такие как адреналин и кортикостерон). Одни высвобождаются и действуют в мозге, другие высвобождаются в теле и проделывают путь к мозгу. Связанные с эмоциями химические сигналы могут увеличить синаптическую и собственную пластичность нейронов, укрепляя некоторые воспоминания. Важно, что это происходит не только в первый раз, когда формируется воспоминание. Всякий раз, когда оно извлекается из памяти, оно вновь вызывает эмоциональный отклик, и значит, эти химические процессы еще сильнее укрепляют (и искажают) память.

■ ■ ■

Является ли хранилище памяти в мозге бесконечным ресурсом, или место в нем может закончиться? Может ли тренировка одного конкретного навыка помешать нам овладеть другим, или наши возможности для самосовершенствования безграничны? К сожалению, есть основания полагать, что ресурсы памяти ограничены.