– Родители в командировке! – злобным голосом уже я стал напирать. – А бабушки нет уже пятнадцать суток! Как ушла в море в синем плаще, так и с концами!

– В каком плаще?.. Какое море? – ожесточённо стал чесать затылок полицай.

– Баренцево. А плащ фабрики «Красный август».

Он правильно решил, что дешевле будет для собственной психики впустить подобных недоумков. Поэтому пропустил к дежурному лейтенанту, которого мы оторвали от увлекательной игры в «танчики». Стоило видеть, как он на нас злобно глянул, выходя из увлекательного развлечения. Будь мы чуточку трусливей, уже бежали бы за три квартала отсюда. А уж каким грубым голосом он поинтересовался:

– Чё вам надо, детки? – что ему позавидовали бы все исполнители роли Фредди Крюгера.

– Чтоб роздал ты нам конфетки! – бойко ответил ему Найдёнов, проходя дальше дежурной комнаты и заглядывая в следующее помещение. Оттуда уже стал кричать: – А где мой дядя Степа?!

– Какой к бананам собачьим Стёпа?! – ещё больше осатанел лейтенант.

– Да тот самый, – стал я ему втолковывать, уже чуть ли не влезая в окошко и пытаясь рассмотреть мёртвые углы дежурки. – Которого ищут пожарные, ищет милиция, ищут, не могут найти.

Пока я это говорил, усыпляющие эрги’сы уже чётко успокоили что сержанта у входа, что лейтенанта в отдельной комнате. Ещё двоих сотрудников мы отыскали в третьей комнате: они там мирно играли в нарды. И те так же мирно уснули. Затем я бросился отключать видеокамеры, которых тут всего-то и оказалось три штуки. Пусть потом думают, как это детки и чем пережгли все внутренности дорогостоящей электроники. Сомневаюсь, что кто-то, где-то и именно в этот момент пристально следил за данным полицейским участком. Войти в дежурку для меня тоже сложностей не составило. А уж Найдёнов занялся осмотром парочки «обезьянников» и имеющегося здесь подвала с четырьмя отдельными камерами.

Вот он и примчался ко мне минут через пять, шепча на ухо:

– Внизу два мужика и девушка. Одна рыженькая, с такой оригинальной чёлочкой…

– Она! – порадовался я, не столько взламывая базу данных на здешнем сервере, сколько грубо уничтожая её и запуская всевозможные «трояны» во внутреннюю систему. – Бери вот ключи, начни с рыженькой, а потом готовься выпускать и всех сидящих в обезьянниках.

– Да там тоже всего трое.

– Вот и пусть идут на все четыре стороны. Также порадуй их, что все сведения о задержании будут уничтожены. А… вот ещё тут куча каких-то документов, раздай… И коробки на полке с личными вещами…

Про двух мужчин, томящихся в камерах, мы по умолчанию и переговариваться не стали. Коль они туда попали, значит, пусть там и остаются. Хотя и не факт, что в самом деле виновны. Или виноваты? И подлежат расстрелу? Но мы тут не явились всем без исключения дарить высшую справедливость, только и надо было выпустить на волю пташку, случайно попавшую под каток репрессий и полицейского произвола.

На всё про всё я выделил нам ещё пять минут. Если тут задержимся, может акция вылезти боком не только нам. Мы-то вырвемся в любом случае, а вот без пострадавших тогда не обойдётся. Да и самих полицейских за что прессовать? Они-то не виноваты, что их из народной милиции превратили в чисто империалистическую прослойку силового давления на тот же народ. Но раз народ это стерпел, кто мы с Лёней такие, чтобы возмущаться?

Ведь как ни крути, а себя мы уже к народу нашего государства не относим. Разве что в анкетах для Сияющих Курганов имеем право написать «…происхождение: землянин».

Те, кто сидел в открытых камерах, так называемых обезьянниках, пребывали в немалом ступоре, когда освобождающий их юноша стал строго допытываться:

– За что вас сюда упекли?

Первым начал давать показания парень, лет двадцати на вид:

– Да мы просто громко смеялись! И хоть были слегка выпившие, ничего не нарушали. А те волколаки, с патрульной машины, нас не просто обыскивать стали, но ещё и девушек оскорбили, обозвав путанами!

– И не просто обозвали! – вклинилась из другой камеры заплаканная симпатяшка. – Они ещё угрожали нас наказать административно за сопротивление властям! И вдобавок отправить письма о нашем моральном упадке в наши институты!

– Можно подумать, – в унисон ей твердила подруга, – что эти твари не знают в лицо всех путан, работающих в их квартале. Те шматы бесстыжие никогда и не прячутся!

Лёня им роздал документы и личные вещи, советуя, как вести себя дальше:

– Когда вас выпустим, уходите с достоинством и не спеша. Если будут в дальнейшем претензии к вам, скажете, что отпустил дежурный лейтенант. Хотя мы все данные о вас потрём, но лучше парочку недель где-то переждите в укромном месте.

– А вы-то сами как сумеете выкрутиться? – недоумевал парень.

– Скажем так, наши родители и покровители могут всё! – Найдёнов многозначительно ткнул пальцем в потолок. Ну и чисто для очистки совести, на всякий случай, спросил: – Там в подвале ещё два мужика сидят, не знаете за что?

– Это дядю Витю схватили! – тут же залилась слезами одна из девушек. – Он со своим товарищем по работе шёл мимо, когда нас в автозак заталкивали, и заступился за нас по глупости. Так его с другом избили и тоже схватили! Беспредел творят эти полицаи! Как при фашистах себя ведут!

Даже не советуясь со мной, Лёня поспешил в подвал, освобождая ещё одну пару невинно схваченных горожан. Те и в самом деле выглядели изрядно помятыми и оборванными. Но в то же время пытались включить здравый рассудок и не скрывали своих немалых сомнений:

– Ребятки! Вы что творите-то? – И к нашим советам они не хотели прислушиваться ни в какую. – Лучше нам остаться здесь. Есть и нормальные служаки в полиции, мы обязательно завтра с утра разберёмся с истинными вурдалаками, и их накажут. А вот если сбежим, сразу тем самым признаем собственную вину.

Пришлось дядечек построить, не только сурово на них прикрикнув, но и весьма жёстко прогрев их эрги’сами резкой боли:

– На выход! Идёте домой и делаете, что мы вам посоветовали! Пошли!

Когда и эти борцы за справедливость ушли, покинула участок и наша троица. Причём я чуточку раньше снял с себя как фантомную обманку, так и иллюзию глубокого плана. То есть предстал перед рыженькой девицей в своём натуральном виде. Держа её под локоток, сразу после выхода повернул направо, по наименее освещённой стороне улицы, и начал заливать:

– Татьяна, приносим вам свои искренние извинения за неправомочные действия силовых структур. Они порой превышают свои полномочия и теряют берега законов. Мы с племянником вас освободили из этого клоповника, потому как мой дедушка вам обязан. Это по его вине вас сюда некие придурки запроторили. А вся ваша вина, что дали свой телефон старому человеку для важного звонка. Несправедливость? Ещё какая! Но теперь, Татьяна, ни о чём не беспокойтесь. Все недоразумения остались позади.