Просыпаюсь с чугунной головой. И судя по ощущениям чугунная у меня не только башка, но и другие особо выдающиеся части тела. Вспоминаю то, что мне снилось и хочется биться головой об стену. Ну почему? Мало было у меня девиц? Нет. И все одинаковые. Ничего особенного.

Обтираю влажной салфеткой лицо. Лейла. Чем она отличается от своих подруг? Тем, что у нее нет ни родителей, ни того, кто направит на путь истинный. Она удивительная глупышка и отчаянная оторва. Как ей удалось остаться девственницей при таком характере? Наверное, врет. Но даже если это правда, то это не мое дело. Пусть решает эту «проблему» сама, без моей помощи. Я готов помочь ей в любом вопросе, но только не в этом.

Выкидываю салфетки. Прикрываю глаза. В голове всплывает ее образ. Слезы на ресницах, отчаяние, страх. Эти эмоции были искренними. Что если ее слова, сказанные в ванной, правда? Могла ли она влюбиться? В образ идеального парня, который всегда приходит на помощь? Вполне возможно. Такое случалось в моей жизни. Но идеальный образ рушился, когда девушки начинали видеть во мне вполне человеческие качества и недостатки. Например, постоянная занятость, раздражение, усталость, желание побыть одному… Ночью Лейла посмотрела на меня с иной стороны. Возможно, сегодня она и вовсе не придет. Я ведь почти выгнал ее. Возможно, даже обидел.

Беру мобильник, совершаю несколько важных звонков. Чертова простуда сбила мои планы. Дело не движется с мертвой точки. Смерть Егора не была естественной. Ему «помогли» и медицинский отчет только подтверждает мои предположения. Храмова отравили. Но кто и зачем? И какое отношение к этому имеет Маргарита, если на момент смерти у нее есть алиби. А еще эта заварушка на «детском утреннике». Я должен лично разобраться с ублюдком, отравившим Лейлу, но похоже, что его воспитание придется ненадолго отложить.

Растягиваюсь на мягком диване. Вполне сносно, но спина привыкла к твердой поверхности. Мышцы ломит, скорее всего, от температуры. И пусть она уже невысокая, но думать в такие моменты невозможно. Поэтому я просто лежу и гадаю, придет ли черноволосая бестия навестить меня или, воспользовавшись моей слабостью, уже подговорила Игоря и сбежала?

Может быть, она специально пускала мне пыль в глаза, усыпляла бдительность, делала вид, что очень сожалеет. Лишь для того, чтобы я расслабился и поверил?

Рано делать выводы. Наверное, малышка просто устала и сейчас спит.

Но если она все-таки сбежала, то ее задница получит очень хорошую порку. И я не посмотрю, что Лейла «взрослая», я устрою ей настоящую экзекуцию. Чтобы сидеть не могла. Ее давно пора хорошенько воспитать. За то, как она вела себя, за откровенные наряды, за дерзкий ротик, который часто говорит не то, что следует… ну вот опять я думаю про ее пухлые губы и острый язычок, которым она может не только болтать глупости. Твою же мать! Уймись, Келлер!

Хватаю нож со стола и кидаю в деревянную стену. Так не пойдет. Это какой-то трындец. Уж лучше бы я уехал в кругосветку, и вертись все само по себе…

Ударяю кулаком по подушке. Затем снова и снова.

Чем еще заняться, лежа на диване с простудой? Только представлять, как забрасываю ее к себе на колени и шлепаю по заднице за очередной косяк. От этой мысли жар от головы в который раз приливает совершенно к другой части тела. Нет, болезнь и тупняк в ограниченном пространстве, очевидно не идут мне на пользу.

Дурацкая болячка не хочет отступать. Понимаю, когда вижу на градуснике не то, на что рассчитывал. Наверное, он просто сломан. Выбрасываю его в мусор и сажусь на кресло. Почти полдень. Лейла не приходит. Только Игорь приносит какую-то еду от матери.

Смотрю на бульон и отдаю обратно. Аппетита нет. Настроение паршивое. Не стоило ей грубить. Ляля строит из себя сильную и независимую, но на самом деле очень ранимая девушка. Нужно постараться с ней помягче.

Звоню врачу, и тот прописывает мне «волшебные пилюли, которые очень быстро помогут».

– Амалия с Татьяной Михайловной, все хорошо. Кошку покормил, яхту проверил, – докладывает Игорь.

– Молодец. А Лейла? – спрашиваю как можно спокойнее.

– Что? – строит из себя дурака. Хорошо получается.

– Где она?

– Дома.

– Точно?

– Да. Я видел, как она принимала ванну.

– Чего?! Ты подсматривал за ней?! – сжимаю зубы.

– Нет. Случайно получилось. – ухмыляется. А у меня кулаки чешутся. Хорошо, что подушка под рукой, а не его наглый фейс. – Я услышал, что шумит вода, а дверь была не закрыта. Вдруг потоп, а там дорогой ремонт… Ну я и зашел… вовремя, – как ни в чем не бывало отвечает Игорь, а у самого глазки блестят ярче, чем солнышко. Ну что за…

– Значит так… хитроумный… пока я тут чахну на изоляции отправляйся вот по этому адресу и выясни, что за няня работала у Храмовых в последние полгода. Соберешь мне всю необходимую информацию.

– Будет сделано. Татьяна Михайловна сказала, что вы хотели съездить в больницу. Могу вас отвезти…

– Спасибо за заботу! Я почти здоров! – рычу и выставляю Игоря за дверь. Мне и правда уже лучше. Особенно от мысли, что этот паршивец умудрился-таки втрескаться в «охраняемый объект».

Несколько раз перечитываю показания врача по делу Храмова, смотрю выписки из больницы и справку о смерти Егора. Мой друг был вполне себе здоровым мужиком. Нервным, конечно, но с его работенкой, женой-вертихвосткой и двумя избалованными дочерями любой другой мужик вообще поехал бы кукухой.

Несколько раз звонит мать, справляется о самочувствии.

– Амалия – такое солнышко! Не могу наглядеться…

– Счастлив, что моя просьба не доставила тебе трудностей.

– Я только рада. От тебя внуков не допросишься, хоть с чужими повожусь.

– Мам.

– Что? Давно пора. Что тебе не хватает? Деньги есть, карьеру сделал, возраст подходящий…

– Для себя не пожил. Все время живу для других.

– А. Значит, мать не дождется внуков. Помрет.

– Прекрати говорить чепуху. Тебе самой еще детей заводить можно! – в ответ слышу смех. Мать родила меня рано и выглядит лучше, чем некоторые мои ровесницы.

– Ладно, за комплемент спасибо, конечно. И все-таки…

– Нравится Амалия? Вот и водись. Я у тебя ее отбирать не планирую. До ее совершеннолетия успеешь нанянчиться. А мало будет, и вторую забирай, старшенькую.

– Лейлу?

– Ага.

– У девочки большие психологические проблемы на фоне смерти родителей. Ей нужна любовь и семья. Возможно, даже нужнее, чем Амалии, – серьезно заявляет мать. Я и сам понимаю, что у Лейлы сложный характер и расшатанная нервная система. Но повлиять на нее у меня не получается, скорее я лишь усугубляю ее напряжение. – А еще она совершенно ничего