Я спустилась в холл на пару минут позже назначенного времени, но Мия не заметила моего опоздания. Она что-то кричала по-сербохорватски в трубку мобильного телефона. Я не могла разобрать, о чем идет речь (позже выяснилось, что кто-то не выполнил деловых обязательств).

Мы сели в машину и понеслись по узким улочкам Загреба на весьма приличной скорости. При этом левым плечом моя спутница придерживала телефон, этой же рукой рулила, а правой переключала скорости и оживленно жестикулировала. От такого фрирайда я испытала настоящий адреналиновый шок, эквивалентный нескольким выпитым в один присест чашкам кофе.

Мобильный бесконечно трезвонил. Я махнула рукой и перестала считать, сколько раз он прерывал нашу беседу.

– Это еще ничего, – прокомментировала Мия. – Посмотрела бы ты, что было на прошлой неделе, во время фестиваля.

Мне сложно было даже представить себе, как это было. Карьера Мии сложилась благополучно, она даже получила премию «Эмми» за один из продюсированных ею фильмов. Помимо этого она занималась организацией кинофестивалей и других связанных с кино мероприятий по всей Хорватии.

Во время путешествий я обычно стараюсь не суетиться, все делать вдумчиво, а потому ритм моей жизни на выезде очень отличается от более напряженного домашнего. Но рядом с Мией мне казалось, что я в большом безумном городе, таком, как Нью-Йорк или Лос-Анджелес. Через два дня она должна была уехать в Лондон вместе с группой, освещавшей Олимпийские игры. А сейчас нужно было срочно закончить дела, связанные с прошедшим только что фестивалем.

Мы неслись по улицам Загреба, в какой-то момент поднялись вверх по крутому холму, совершили несколько захватывающих дух спусков, резко свернули в узенький переулок и наконец прибыли на место. Телефон перестал подавать признаки жизни (лишь потому, что пропал сигнал – мы въехали на подземную парковку). Дальше нужно было идти пешком. Мия хотела мне показать Горний град, называемый также Верхним, или Старым, городом.

Он был основан еще в Средневековье и представлял собой слившиеся воедино два района – Каптол, где находилась старая церковь и епископская кафедра (сейчас на этом месте стоит величественный собор), и Градец – жилую зону, где обитали большинство горожан. Стоя на улице Радичева, соединяющей два старинных квартала, Мия рассказала мне, что здесь когда-то был глубокий овраг, по которому тек ручей Медвещак, и через него был перекинут деревянный мост.

Обитатели двух соседних холмов долгое время враждовали между собой. Это был обычный, старый как мир конфликт между народом и властью. Как-то между представителями районов произошла такая жестокая бойня, что воды ручейка окрасились в красный цвет, а мост стали называть Кровавым. Сейчас не осталось и следа от речушки и моста, да и заметить границу между холмами трудно – вся их поверхность давно замощена брусчаткой, частично застроена новыми домами, магазинами, кафе. Уличные торговцы бойко продают здесь еду. Однако жители не забывают об истории этих мест.

Мы немного постояли: я осмотрелась и послушала детский хор, звонко певший неподалеку, прямо посреди улицы. Потом мы прошли через Каменные ворота (единственные сохранившиеся от средневековой городской стены), и тут Мия понизила голос и мне тоже велела говорить шепотом. Мы нырнули под своды ворот и углубились по проулку. Справа от себя я заметила глубокую нишу с черными скамьями, такими как в церкви. На них сидели люди. Они молились; некоторые – с закрытыми глазами. Среди них были монахини в черно-белом одеянии. Впереди виднелся алтарь с большим живописным изображением Девы Марии. Перед ним стояли цветы и зажженные свечи.

Это была церковь под открытым небом, практически посреди улицы, во всяком случае, не огороженная стенами. Я такое видела впервые. Мия снова приложила палец к губам, подавая знак молчания. Мы остановились около алтарной картины. Горожане верили, что она чудотворная. Во всяком случае, во время большого пожара 1731 года она осталась невредимой.

Мы прошли дальше и через пару минут добрались до квадратной площади, посреди которой стояла маленькая церковь тринадцатого века со шпилем и красивой черепичной крышей. Черепица была разноцветной – красного, белого, голубого, коричневого оттенков, – и выглядела как мозаика. Из нее были выложены два герба: один – Загреба, а другой – провинции, столицей которого он некогда был, то есть королевства Хорватии, Славонии и Далмации[24].

Это была церковь Святого Марка – одна из визитных карточек Загреба. С двух сторон к ней примыкали скромные здания.

– Вот парламент, – сказала Мия, указав на одно из них. – А это – резиденция премьер-министра.

И кивнула в сторону второго.

После Лондона мне было странно, что главные государственные учреждения располагаются в столь непритязательных строениях.

Мы продолжали двигаться вверх по небольшому холму, по узкой, замощенной булыжником улочке. Слева была какая-то арка, ведущая во внутренний двор. Мия указала мне на нее, и тут у нее снова зазвонил телефон. Я вошла в арку и с удивлением огляделась по сторонам. Вокруг стояли старинные предметы, к стенам были прислонены довольно неплохо сохранившиеся архитектурные детали. Такое обычно можно увидеть в музее или в специальных хранилищах. А здесь антиквариат был расставлен прямо во дворе.

Моя подруга на секунду оторвалась от трубки, чтобы пояснить:

– Это все будут реставрировать…

Я не успела уточнить детали, а она уже вернулась к телефонному собеседнику.

Потом она упомянула, что многие дома в Хорватии представляют собой подобные «антикварные лавки», где собрана всякая всячина, сберегаемая членами семьи в течение многих веков.

– Хочешь побывать в Музее разбитых сердец? – спросила Мия, закончив телефонный разговор.

– А что, такой есть?

Оказалось, что подобное чудо не только существует, но еще и получило европейскую награду в 2011 году как самая инновационная экспозиция.

Разве можно было, учитывая цель моего путешествия, пропустить такое? Тот, кто ищет секрет счастливого брака, не может проигнорировать место, где собрана память о несложившихся отношениях.

Войдя в музей, я поразилась тому, как много людей с готовностью поведали миру свои печальные и при этом очень личные истории. Наверное, они, как и я, хотели помочь другим избежать ошибок.

Вот на стене висит топор. Его владелица разрубила им на мелкие куски двадцать пять предметов мебели, когда ее покинул муж. А вот большой альбом свадебных фотографий. Его прислала женщина вместе с рассказом о том, как распался ее брак. На одной из стен висел экран, на котором проигрывались присылаемые добровольными жертвователями видеоролики, рассказывающие о развитии отношений и о боли, вызванной расставанием.

Здесь были плюшевые мишки, наборы для бритья, старые свадебные платья, розовые пушистые наручники – в общем, самые разные предметы, так или иначе связанные с любовными историями героев и их тяжелым разочарованием. Каждый экспонат сопровождался письменным пояснением его владельца. Это были грустные хроники разбитых сердец. Читая их, можно было понять: вот этот человек все еще любит оставившую его женщину, а эта разведенная жена все еще испытывает горечь от того, что ее обманули. Некоторые рассказы были совершенно неприличными, такие не стоит поверять широкой публике.