– Заметь, кофе из стеклянной банки высыпался еще позавчера, когда у тебя с полки полетели все банки. Ты еще удивилась, что крышка была не плотно закручена, помнишь? Кто-то эту банку открывал. Возможно, как раз в то время, когда обрабатывал виноград. Подстраховался, так сказать. Решил тебя прикончить во что бы то ни стало.

– Боже! – взволнованно воскликнула впечатлительная Зося. – Какое счастье, что кофе высыпался!

Алиция же была настроена скептически:

– Интересно, зачем ему понадобилось отравлять кофе в большой банке, запасной, а не в маленькой, металлической, которой мы сейчас пользуемся? И отравлять удобней, баночка под рукой, не надо лезть наверх в шкафчик.

– В баночке этого кофе было, что кот наплакал. Его мог выпить кто-нибудь из нас, не обязательно ты. Отравляя же большую банку с кофе, он был уверен – рано или поздно придет и твоя очередь.

– Но не пришла.

– Да, убийца никак не мог предвидеть, что у вас обеих несчастная банка будет летать по всей квартире…

Затронутая мною тема чрезвычайно заинтересовала следователя, он потребовал подробного изложения случившегося, сделал необходимые записи в блокноте, а затем продемонстрировал свои незаурядные следовательские способности и замечательную память:

– Отроче! – изрек он, нацелив шариковую ручку в грудь Павлу. – Ухо мое слышало. Ты еси пребывал в кущах дерев. Пошто?

Павел встревожился:

– Где я пребывал?

– В кущах дерев, – терпеливо повторил полицейский.

– По кустам гонялся, – перевела я.

– А, это когда я следил за убийцей?

И опять нам пришлось с мельчайшими подробностями рассказывать о случившемся. Мы сами удивлялись, как много событий, оказывается, произошло за столь короткое время! Похоже, мы имели дело с феноменально энергичным убийцей, поставившем целью своей жизни во что бы ни стало сжить Алицию со свету.

Господин Мульдгорд погрузился в размышления, задумчиво глядя на Алицию, а потом изъявил желание вместе с Павлом повторить его вчерашний путь. Павел не возражал. Они тут же вышли и вернулись часа через полтора.

– Я его порядком погонял! – возбужденно рассказывал Павел, забывая, что полицейский значительно лучше понимает по-польски, чем говорит. – Потому как малость перепутал. Вчера было темно, а сейчас, когда светло, все выглядит иначе. Но он нашел следы. И я все-таки вышел на то место, где вчера была машина. Легавый вызвал подкрепление, и сейчас там вся банда, он их вызвал по рации. У них тут такая техника! Видели бы вы, как они эти следы изучают…

Господин Мульдгорд кивал головой, подтверждая его слова, и удалился, предварительно попросив нас в изысканных выражениях сообщать ему о любом, даже самом незначительном явлении, которое покажется нам странным, – ну как банка с недокрученной крышкой.

Поздно вечером он позвонил, чтобы информировать нас о результатах лабораторного анализа. Положив телефонную трубку, Алиция передала нам его слова:

– Убийца добавил в яд очень сильное наркотическое средство со снотворным эффектом, чтобы жертва, даже испытывая боли, не смогла проснуться. Он говорит, что та особа… то есть убийца, хотел обеспечить себе стопроцентную гарантию удачи – яд подействует, а на помощь позвать не смогут, заснут мертвым сном. Яд немного не такой, как в винограде.

– Значит, Владя с Марианной выжили чудом, – вздохнула Зося. – Тебя замучили бы угрызения совести. Может, теперь перестанешь ссориться с ним из-за пуговиц?

Зося была права, на Алицию даже и сейчас было страшно смотреть. Открытия следователя как-то не очень ее радовали:

– Не понимаю, чем этот полицейский так гордится, будто открыл бог знает что. Какая польза от всех этих анализов? Об убийце все равно ничего не узнал, работает спустя рукава. Ему спешить некуда. Прошелся с Павлом по кустам, большое дело! Что он себе воображает?

У меня были свои соображения на сей счет, которыми я не замедлила поделиться:

– Он себе ничего не воображает, он просто ждет, когда же наконец преступник тебя убьет, и он, следователь, наконец узнает, почему он, преступник, так к этому стремился. Сделает еще один обыск, найдет письмо от Эдика и все станет ясно.

– Но он же не знает о существовании письма, – неуверенно возразила Алиция. – Или ему сказал кто-нибудь из вас? Потому что я не говорила.

– Вряд ли сказал, ведь он не спрашивал. Даже странно: столько людей знает о письме, а никто не проговорился.

– Столько людей? А кто же еще знает, кроме нас?

– Как кто? Да все, кто тогда находился на террасе. Ты громко сказала, что не успела прочесть письмо, так как оно куда-то задевалось. А если кто прятался в саду, тоже мог слышать.

– Мне кажется, я тогда этого не говорила. А какие у тебя основания считать, что кто-то еще знает? И кто конкретно?

– Анита, например. Сегодня конкретно интересовалась, не нашла ли ты его.

– Анита знает, а полиция не знает… Эва тоже знает?

– Понятия не имею. Наверное, знает.

– А ну-ка, я ее сейчас сама спрошу.

Разбуженная среди ночи, Эва решительно опровергла наши инсинуации, заявив, что ни о каком письме не слышала, сейчас слышит от нас первый раз, а если кто при ней и упоминал о нем – не обратила внимания. Естественно, ей очень захотелось узнать, что за письмо такое. Клятвенно обещав не открывать тайну полиции, она с большим интересом выслушала рассказ Алиции о письме, узнала о связанных с ним надеждах раскрыть преступления в нашем доме и принялась горячо уговаривать Алицию приложить все силы к его розыску, не успокаиваться, пока не найдет.

– Эва не знает, – закончив разговор, задумчиво протянула Алиция, нахмурив брови. – Анита знает. Откуда? Подозрительно это.

Я тоже задумалась. Затем попыталась выстроить ряд логических умозаключений:

– Убийца о письме знает. И пытается прикончить тебя, пока ты не нашла письмо. Очень жаль, но подозрительной мне кажется скорее Эва. Убийца не должен признаваться, что знает о письме. Наоборот, он должен делать вид, якобы его это обстоятельство совсем не тревожит, ему до лампочки, есть письмо, нет ли его. Он, убийца, ничего общего с письмом не имеет. А Анита сама прямо спросила меня…

– Тогда зачем Эва так горячо уговаривала меня его искать?

– Да просто ей хотелось спать и надо было поскорее отвязаться от тебя. Все нормальные люди в это время спят, уже полдвенадцатого. Ну и для того, чтобы сбить нас с толку. Со сна, не сообразив как следует, сказала, что не знает, потом спохватилась и, желая исправить свою ошибку, стала тебя уговаривать искать его. Может быть и другая версия. Преступник – Рой. Он признался жене, вот она и покрывает его.

Честно говоря, я не очень верила в свои логические умозаключения, но мне самой жутко хотелось спать и я не очень продумывала свои упомянутые выше версии. Кого-то же ведь надо было подозревать, а Эва была ничуть не хуже других из числа подозреваемых. И даже лучше – красивее.