Мифология смерти и возрождения

Когда мы сталкиваемся с БПМ-IV во взрослом возрасте — в процессе регрессивной терапии, при психодуховном кризисе или в глубокой медитации — это, обычно, не ограничивается переживанием биологических и эмоциональных аспектов рождения. Тема смерти-возрождения включает в себя множество других видов переживаний, характеризующихся тем же качеством эмоций и ощущений. Как правило, мы видим сочетание первоначальных воспоминаний о рождении, символических образов рождения, сцен из человеческой истории, отождествлений с различными животными и мифологических эпизодов. Все это может переплетаться с воспоминаниями более поздних событий, отражающих параллели между БПМ-IV и определенными типами переживаний в нашей жизни.

С БПМ-IV связан крайне богатый и разнообразен духовный и мифологический символизм, и, как и в случае других матриц, он может заимствовать образы практически из любой культурной традиции. Человеку, переживающему смерть эго, может казаться, что его приносят в жертву индийской богине Кали или ацтекскому солнечному богу Уитцлипоцли. Или же, он может отождествляться с младенцем, брошенным матерью во всепожирающее пламя библейского Молоха вместе с другими детьми, встретившими свою смерть в этом ритуале жертвоприношения. Я уже упоминал о легендарной птице Феникс как о древнем символе возрождения. Видения этой мифологической птицы или отождествление с ней — частое событие в необычных состояниях. Кроме того, возможны переживания духовного возрождения в виде союза с особыми божествами, например, с ацтекским Кетцалькоатлем, египетским Осирисом или с Адонисом, Аттисом и Дионисом из греческой традиции. Как показывает рассказ, открывающий эту главу, одна из самых распространенных форм опыта, связанного с БПМ-IV — это отождествление со смертью и воскресением Иисуса Христа. Блаженство этого неожиданного духовного раскрытия, изобилующего поразительными прозрениями, можно назвать прометеевским экстазом.

Празднование мистерии путешествия

Человек, который преодолел невероятные испытания второй и третьей матриц и наслаждается переживанием возрождения, связанным с четвертой матрицей, обычно испытывает чувство торжества. Оно может воплощаться в героических персонажах из мифологии — таких, как святой Георгий, поражающий Змея, Тезей, побеждающий Минотавра, или младенец-Геракл, разделывающийся с удавами, которые напали на него при рождении. Одни люди рассказывают о видениях ослепительного света со сверхъестественным качеством, излучающим божественный разум, или о переживании Бога как чистой духовной энергии, пронизывающей все вокруг. Другие описывают полупрозрачную небесно-голубую дымку, прекрасные радуги или захватывающую череду замысловатых узоров, напоминающих павлиньи перья. Там могут быть величественные картины явления божественных сущностей с чертами ангелов и других небесных существ. Кроме того, это очень подходящее время для появления Великой Богини-матери из различных культур, излучающей любовь и защиту, — Девы Марии, Исиды, Кибеллы или Лакшми.

В некоторых случаях духовное возрождение может быть связано с весьма особым видом опыта — союзом Атмана-Брахмана, описанном в древних индуистских текстах. Здесь человек ощущает глубокую связь с самым сокровенным ядром своей духовной сущности. Иллюзия индивидуального «я» (джива) угасает, и человек наслаждается воссоединением со своим божественным «Я» (Атман), которое также является Вселенским «Я» (Брахман), космическим источником всего бытия. Это прямой и непосредственный контакт с Запредельным Внутри, с Богом, или с тем, что Упанишады называют Тат твам аси («Ты есть То»). Это осознавание фундаментальной тождественности индивидуального сознания с творческим принципом Вселенной представляет одно из самых глубоких переживаний, доступных человеку. Духовное возрождение, переживаемое в БПМ-IV, может заново открывать врата к океаническому блаженству БПМ-I, и через него переживаем космическое единство.

Симбиотическое соединение с матерью («хорошая» грудь), которое обычно следует за переживанием возрождения, очень близок к единству безмятежного внутриутробного существования («хорошая» матка); они часто чередуются или даже сосуществуют. Опыт БПМ-IV может сопровождаться чувством слияния со всем остальным миром, напоминая, таким образом, переживание единства, которое мы обсуждали в контексте БПМ-I. В этом состоянии, окружающая нас реальность обладает нуминозным качеством. Когда мы чувствуем единение со всем сущим, над всеми остальными интересами преобладает понимание ценности естественной красоты и простой, ничем не отягощенной жизни. Мудрость учителей и философских учений, подчеркивающих эти ценности (философских трудов Жан-Жака Руссо, Ральфа Уолдо Эмерсона и Генри Дэвида Торо, а также учений даосизма и дзен-буддизма), кажется, самоочевидной и неоспоримой.

При самых идеальных обстоятельствах смерть и возрождение эго может иметь далеко идущие и, нередко, длительные последствия. Она освобождает нас от параноидальной, настороженной позиции по отношению к миру, которую мы можем иметь в результате определенных аспектов своего рождения и последующих болезненных переживаний. С нас, как будто, снимают темные и искажающие очки, которые обычно ограничивают наше восприятие самих себя и мира. С переживанием возрождения внезапно широко открываются все наши органы чувств. Зрительные и слуховые впечатления, запахи, вкусы и осязательные ощущения кажутся невообразимо более сильными, яркими и приятными. Мы можем чувствовать, что видим мир буквально впервые в жизни. Все вокруг нас, даже самые обычные и знакомые сцены, кажется нам необычайно будоражащим и вдохновляющим. Люди рассказывают, что они совершенно по-новому понимают и ценят своих возлюбленных, наслаждаются звуками музыки, красотой природы и прочими бесконечными удовольствиями, которые мир дарит нашим органам чувств.

Все более важными в нашей жизни становятся более высокие побуждающие силы — стремление к справедливости, восхищение гармонией и красотой и желание творить ее, новые терпимость и уважение к другим людям, а также чувство любви. И более того, мы воспринимаем их как непосредственное, естественное и логичное выражение нашей истинной природы и вселенского порядка. Их невозможно объяснить с точки зрения психологических защитных механизмов, например, фрейдовского «формирования реакции» (казаться быть любящим, когда на самом деле испытываешь агрессию и ненависть) или «сублимации» примитивных инстинктивных влечений (посвящение многих часов помощи другим как способ справиться с сексуальным напряжением). Интересно, что существуют поразительные параллели между этим новым осознанием и тем, что Абрахам Мэслоу называет «метаценностями» и «метамотивациями». Он неоднократно наблюдал подобные перемены у людей, имевших спонтанные мистические или «пиковые переживания». Такого рода положительные последствия сильнее всего ощущаются в течение нескольких дней или недель после духовного прорыва и, как правило, ослабевают со временем; однако, на более тонком уровне они навсегда преображают человека.

Человек, удачно завершивший процесс смерти-возрождения, испытывает чувство глубокого расслабления, тихого наслаждения, безмятежности и внутреннего покоя. Однако, иногда этот процесс не проходит полностью и приводит к временному состоянию, напоминающему манию. Человек, с которым это происходит, может ощущать чрезмерное возбуждение, гиперактивность и эйфорию, доходящие до абсурда. Так, после незавершенного прорыва в БПМ-IV и первого натиска космических прозрений некоторые люди начинают повсеместно провозглашать о своих открытиях, пытаясь делиться ими со всеми подряд. Их можно увидеть вербующими сторонников, претендующими на особое отношение, пытающимися устраивать шумные празднования и строить грандиозные планы изменения мира.