— Ну так налей несколько капель и мне. Дон отличный босс, пока все идет как по маслу, но когда что-нибудь барахлит, он впадает в бешенство, и я оказываюсь в аду кромешном!

В порыве сочувствия к другу Квиллер спросил:

— Ты всё ещё ищешь сюжет для вашего кабаре? У меня есть идея капустника, хотя она может вызвать неудовольствие твоего слишком серьезного босса.

— Напиши сценарий в любом случае, — сказал Двайт. — Напиши его!

Когда Квиллер ехал на извозчике домой, в штаб-квартиру «Домино», то поздравлял себя с вербовкой Дерека Катлбринка в секретные агенты. Некоторые считали, что у юнца опилки в голове, но Квиллер втайне верил, что он подает надежды. В долговязой оболочке этого бестолкового недоросля таился решительный, серьезный молодой человек, пытавшийся найти своё место в этом мире.

Дерек пробормотал таинственное «десять-пятнадцать», когда Квиллер, спеша к выходу, проходил мимо стола заказов. Незадолго до назначенного срока Квиллер взял зелёно-белый зонт для гольфа и пошёл к пустынному и мокрому крыльцу встречать своего агента. Деревянные качели были покрыты пластиком, а кресла прислонены к задней стене. Вскоре с прибрежной дороги донеслись всплески молодых голосов. Когда группа служащих добралась до гостиницы «Домино», один, самый высокий, отделился от неё и приблизился к ступенькам крыльца, от избытка юношеской энергии хлопая в ладоши. В своём жёлтом дождевике с капюшоном и в грязных ботинках Дерек походил на пугало.

Призывая гостя к молчанию, Квиллер прижал к губам указательный палец.

— Ни звука, — шепнул он. — Следуйте за мной. Это конфиденциальная встреча. — Он повел его в темный конец крыльца. — Жаль, слишком мокро, чтобы сесть.

— А я никогда не сижу, — сказал Дерек. — Так о чем же речь?

— Я буду краток. На острове произошло несколько подозрительных событий. Вы, несомненно, слышали об отравлении…

— Да, на кухне много трещат о штучке с цыплятами.

— Хорошо! Я хочу, чтобы вы прислушались к этой трепотне и доложили мне, что услышите. — Он понимал, что для Дерека это будет легко. Уроженец Мускаунти, он был сплетником с младенчества. — Ещё одна история — утопленник в бассейне. Жертвой оказался гость, который напивался в отеле. Прислуга явно получила указание не обсуждать это дело с посторонними, но мы можем быть уверены, что в своём кругу они сплетничают. Как новичок в штате, вы можете проявить вполне естественное любопытство. Правильно?

— Идёт, — сказал Дерек.

— Что он пил? «Пиратский Золотой»? Много ли принял? В баре пил или у бассейна? В плавках он был или одет? Видел кто-нибудь, сам он нырнул или упал?

— Может, его столкнули.

— Вы подаёте мне мысль, Дерек, — сказал Квиллер, приглаживая усы. — У меня предчувствие, что за этой историей стоит большее, чем хочется думать. Кто был этот парень? Зачем он сюда приехал? Зарегистрировался в отеле как гость или просто туда заглянул? Один пил? Если нет, то с кем? С мужчиной или женщиной? Присутствовал ли при этом кто-нибудь ещё? Я слышал, он чего-то искал.

— Но… — замялся Дерек, — это ведь особый бар. Если тебя поймают на том, что ты там околачиваешься, тебя уволят… А как насчёт отравления?

— Интересно, кто работал в тот вечер на кухне? Островитяне или люди с материка? Что они собой представляют? Как заполучили эту работенку? Кого-нибудь уволили после отравления? А незадолго до отравления кого-нибудь увольняли?

— Да, вот это хороший вопрос.

— А вы — хороший актёр, Дерек. Вы можете все выведать, не выдав себя, вы легко заводите друзей — вам всё скажут. Если кто-нибудь что-нибудь знает, то будет рад-радёхонек излить всё это в надежное ухо. В какие часы вы работаете?

— По рваному графику — на ланче и в обед. Это хороший распорядок: у меня остаётся время поиграть в волейбол, на велике погонять, с девушками встречаться… А как мне вам докладывать?

— Я буду частенько приходить обедать. Суньте мне записку.

— Идёт!

В среду опять зарядил дождь. На курорте один дождливый день — своего рода приключение. Два дня подряд — скука. Сиамцы были вялые и всё ещё неестественно тяжелые от стопроцентной влажности. Квиллер томился не меньше, ощущая умственное и физическое отяжеление.

Для начала он выдал кошкам завтрак и приступил к ежедневному их вычесыванию. Помахивая щеткой с ореховой ручкой, которую подарила им на Рождество Полли, он объявил:

— Щётка! Щётка! Кто первый?

Коко всегда шел первым, несмотря на попытки внушить ему правила рыцарского поведения. У обоих были свои представления о процессе вычесывания. Коко нравилось, чтобы его вычесывали, когда он отдалялся, заставляя тем самым своего человека-слугу ползти за ним на коленях. Юм-Юм по мере возможностей вообще старалась избежать этой процедуры: боролась со щеткой, хватая её, кусая щетину и поддавая по ручке. Ежедневный ритуал был фарсом, но при этом верной прелюдией к их утренней дреме.

Квиллер явился к завтраку в гостиницу с «Островом пингвинов» в одном кармане дождевика, в другом же у него лежала груша из позавчерашней коробки с ланчем.

Удивительно, но на дорожке не оказалось слякоти — песок острова пропускал воду, как сито. Оставив бело-зёленый зонт на крыльце, он направился прямо в бессолнечный сегодня Солнечный зал. Там не было других посетителей, и он смог без смущения заказать оба завтрака: яйца по-бенедиктински под голландским соусом и маисовые лепёшки с сосисками под яблочной подливкой. На обратном пути он улизнул от игроков в домино, но остановился у фруктовой корзины, где обменял свою грушу на два яблока — красное и зелёное. Пока всё шло хорошо.

С каждым ведром дождя скука всё тяжелей нависала над «Четырьмя очками». Он пытался читать, мерил шагами пол, ел яблоко, дремал, попробовал написать что-нибудь поострее для своей колонки. Все, что смогла произвести его машинка, выглядело издевательски: «Дождик, мы же не враги, так не капай на мозги». Был ещё только час дня, и, обманывая скуку, он съел ланч из коробки, полученной у «Курортных помощников». Мясной хлебец оказался и впрямь хорошо приправлен. Когда сиамцы побороли свою сонливость, он предложил им кусочек, но они проигнорировали угощение.

— Ну и ладно! Мне больше достанется! — сказал он. — А как насчёт бодрящей партии в домино?

Они узнали бордовую бархатную коробочку и заняли свои места: Юм-Юм свернулась на столе в качестве судьи, Коко встал на стул, готовый сталкивать костяшки на пол.

В интересах научного исследования и в надежде, что из этого, пожалуй, выйдет занимательный сюжет для колонки, Квиллер хранил ежедневные записи счета Коко. Странно, но некоторые вытянутые им костяшки повторяли вчерашние, хотя и в другом порядке: 5/6, 0/1, 6/6, 2/3.

К тому же кот опять победил. Понял ли он, что на определённых прямоугольничках больше очков, чем на других? Если так, то знал ли он — или даже хлопотал — о выигрыше? Старался ли он передать какую-то весть? Двенадцать очков! Десять очков! Обычно это было предвестием его приступов бешенства. Или он делал вклад в парапсихологию? В таком случае, уверился Квиллер, Коко знал больше его.