– Решил. – А шейный платок он повязал зря, шею сдавливает, да и душно с ним.

– Вот и хорошо, а то не хотелось мне… – Злотников многозначительно замолчал.

Хотелось, еще как хотелось! Чужое горе ему за счастье, такова его звериная суть.

– Душно. – Август не выдержал, дернул узел платка.

– А и в самом деле душно. Давайте выйдем на воздух. – Не дожидаясь согласия Августа, Злотников направился к выходу.

Снаружи уже стемнело. Узкий серп нарождающейся луны и редкие звезды не могли дать достаточно света.

– Темно как! – сказал Злотников, запрокидывая лицо к небу. – Где ни бывал, нигде не встречал таких темных ночей, как здесь, на острове. Или это мне так просто кажется?

– Не знаю. – Захотелось выпить, хоть Август и знал, что выпивка не поможет, не принесет облегчения. – Так о чем вы желали со мной поговорить?

– Помнится, я просил вас показать мне дом, а вы так нелюбезно мне отказали, передоверив все Эмме Витольдовне. Я повторяю свою просьбу. Покажите мне дом, мастер Берг.

– Дом? – переспросил Август. – Вы до сих пор не изучили дом?

– Не весь. – Воцарилось молчание. Оно не было неловким, скорее опасным. – Покажите мне подвал. Ведь в каждом уважающем себя замке должно быть свое подземелье.

Подземелье было. И не одно. Но о том ли спрашивал его Злотников?

– Зачем вам, Сергей Демидович? – Август вдохнул, выдохнул, стараясь унять внутреннюю дрожь.

– Затем, что это мой дом, – Злотников подошел так близко, что Август учуял запах дорогого коньяка, от него исходящего, – и я хочу знать о нем все. Ну, так что, покажете мне подземелье?

– Не боитесь? – спросил Август, понимая, что дерзость такую Злотников может ему с рук не спустить, но поделать с собой ничего не мог.

– Вас? – Тот усмехнулся снисходительно.

– Подземелий.

– Подземелий должен бояться тот, кого мне вздумается туда заточить.

Вот, значит, как. Даже в собственном доме ему нужен застенок. Для кого, хотелось бы знать?

– Покажу. Следуйте за мной.

Войти в подвал можно было и снаружи, имелся один тайный вход, но показывать его Август не стал, повел Злотникова к кладовке, расположенной на первом этаже рядом с людской, открыл неприметную дверцу. Заправленная керосинка предусмотрительно стояла на полке в кладовке, но света от нее было мало. Или это подвал был слишком велик?

Они снова шли по лестнице, только не вверх, а вниз. И ступени на сей раз были не железные, а каменные.

– Пришли. – Август остановился посреди просторного, кое-где все еще заваленного строительным мусором помещения. – Вот оно – ваше подземелье.

Злотников поднял над головой керосинку, осматривая сводчатый потолок и прячущиеся в глухой тени коридоры.

– Прекрасно, – сказал удовлетворенно. – Много места. – Он замолчал, прислушиваясь, а потом спросил: – Что это журчит?

– Не знаю, может быть, подземный ручей, а может… – Август пожал плечами. – Мы ведь на острове посреди озера, здесь кругом вода.

– Дом надежен? – Злотников приблизился, поднес керосинку к лицу Августа. Его собственное лицо при этом оставалось в тени и казалось серым невыразительным пятном.

– Вы интересуетесь, не уйдет ли он под воду? Не уйдет.

– До меня доходили слухи, что не так давно на острове случилось что-то вроде землетрясения.

– Это всего лишь слухи. Не доверяйте глупым россказням.

– Иногда россказни бывают очень полезны.

Керосинка ослепляла, и Август отодвинул руку, ее удерживающую.

– Мне сказали, объявилась ваша родственница, мастер Берг.

Август не сразу понял, о ком идет речь. Наверное, от этого изумление его получилось вполне искренним.

– У меня нет родственников.

– А у вашей покойной жены? Мне передали, что к вам за помощью обратилась некая юная особа.

– Вы про ту девчонку? Она не родственница ни мне, ни Евдокии. Жена Дуниного племянника…

– Того, что сгнил на каторге? – Лицо Злотникова Август видеть не мог, но некоторое напряжение в его голосе услышал.

– Не графа Шумилина, – Август мотнул головой, – настоящего племянника. Парень умер, сказать по правде, плохо кончил. Убили из-за карточного долга. А девчонка – его вдова.

– И вы, мастер Берг, оказались так добры, что приютили ее в своем доме?

– Не в своем доме. Тот дом принадлежал Евдокии, мне он не нужен.

– А новоиспеченной вдове?

– Не знаю. Если ее что-то не устроит, она вольна уехать.

Август открыл глаза, он говорил и наблюдал, как темнота за спиной Злотникова обретает форму. Албасты улыбалась улыбкой хищной и безумной, а коса ее уже свивалась змеиными кольцами. Пришла, как и обещала. Не забыла. Не забыла бы еще о том, что Злотникова трогать нельзя. Даже кончиком косы.

– Зря вы так, мастер Берг. – Злотников поежился, в подвале и до появления албасты было не жарко. – Боитесь привязаться?

– К совершенно чужому человеку?

– Когда-то и Евдокия была для вас чужим человеком.

Он бил в самое больное место, сыпал раскаленные угли на незаживающую душевную рану и прекрасно это понимал.

– Вы нужны мне трезвым и способным к работе, мастер Берг. И если хоть что-то может удержать вас от беспробудного пьянства, я буду этому только рад.

– Она не удержит. – Ему даже врать не пришлось. Даже лицо девицы Софьи Ледневой уже стерлось у него из памяти. – Я сам себя удержу.

Албасты улыбнулась ему из-за плеча Злотникова почти по-дружески, острым языком облизала бескровные губы.

– Это хорошо. Потому что у меня для вас есть работа.

– Здесь, на острове?

– В городе. Я хочу изменить его до неузнаваемости. У меня планы, и мне нужен толковый архитектор. – Злотников подошел к одной из стен, мазнул по ней пальцами. – Сырые. – В голосе его не было упрека, скорее, удивление.

– Это подземелье, здесь не может быть иначе.

– Жить можете на маяке. Жить, а не прозябать. Вы меня поняли, мастер Берг? Открываются великие перспективы. Грядут значительные перемены. И если в вас осталась хоть капля благоразумия, вы будете на моей стороне. – Он снова поднес к лицу Августа лампу, от яркого света пришлось зажмуриться. – Знаю, что вы меня не любите. – Голос Злотникова звучал очень близко, прямо над ухом. – Знаю, что считаете меня своим врагом, но новым врагам я предпочитаю врагов старых, так сказать, проверенных временем и предсказуемых. Я присматриваю за вами, так и знайте.

Предсказуемый враг… Август едва сдержал улыбку. А вот албасты не сдержала, даже с закрытыми глазами он видел ее острозубый оскал…