Конор следил за расследованием, читал отчет о вскрытии. Эллен получила травму головы тупым предметом. Форма перелома черепа указывала на то, что он мог быть вызван падением на камни или ударом какого-то орудия. Результаты оказались неубедительными. Эллен происходила из богатой семьи, как и ее бывший парень Гриффин. Деньги и влияние могут многое, и Конор всегда задавался вопросом, сыграли ли они свою роль в этом деле, помогли ли попрепятствовать дальнейшему расследованию.

Он хотел расспросить Клэр подробнее, но в этот момент Кейт вышла с кружкой кофе для него, а следом появились Том и Джеки с мисками мороженого. Клэр поблагодарила их, сказала, что была рада со всеми повидаться, но хочет вернуться домой до того, как окончательно стемнеет. Она спустилась по каменным ступенькам и пересекла пешеходный мост. Конор смотрел, как она бежит вдоль линии прилива. Он поймал себя на том, что думает о ее словах про зеленые глаза, которые становились черными. И задался вопросом, почему она замолчала после того, как он ответил, что смерть Эллен была признана несчастным случаем. Подозревала ли она, что это было убийство?

Конор знал, что, когда у него будет время, он снова взглянет на дело Эллен.

И решил, что в следующий раз, когда встретится с Гриффином Чейзом, обязательно проверит, какого цвета у него глаза.

Клэр

Первые трое суток хижина была моей больницей. На краю болота в глубине леса я чувствовала себя в безопасности. Я завернулась в старый спальный мешок и спала на ложе из сосновых иголок, то погружаясь в сон, то просыпаясь. Мои порезы и синяки болели и ныли. По ночам я слышала крики — то ли кролика, которого убила сова, то ли дикой кошки, которую я пыталась увидеть всю свою жизнь. В своих снах и горячечном бреду этим кроликом была я сама.

Я знала, что на меня охотятся, как и за ночными тварями. Мой нападавший прятался за черной маской, но, увидев его рост и телосложение, я была уверена, что это Гриффин. В первые сутки я слышала бладхаундов и знала, что преданная Гриффину полиция привлекла поисковых собак. Их лай доносился издалека, и я надеялась, что моя смесь не подпустит их близко.

Когда окончательно проснулась, я сразу поняла, что первым делом мне нужна вода, и, взяв в хижине пустую пластиковую флягу, направилась к роднику, который находился неподалеку, у подножия гранитных уступов. Там наполнила ее и напилась прямо на месте. Мне потребовались все силы, чтобы вернуться в хижину, оставаясь в тени отвесного склона скалы, когда первые солнечные лучи начали проникать в лес.

Есть совсем не хотелось. Голова болела, словно в череп вонзили гвозди, и в глазах двоилось. У меня было сотрясение мозга? Если бы я смогла посмотреть в зеркало, были бы мои зрачки разного размера? Может, у меня кровоизлияние в мозг, и я умру от черепно-мозговой травмы.

Лучше это, чем позволить Гриффину меня найти.

Но я была упрямой и намеревалась либо выжить, либо оставить доказательства того, что со мной сделали. Проблема заключалась в том, что я не в полной мере знала, что со мной сделали. Нападение было таким быстрым и жестоким, а маска такой ужасающей. К тому времени, когда петля оказалась у меня на шее, я дважды теряла сознание. Из порезов на руках, которые он нанес ножом, сочилась кровь.

Должно быть, он посчитал, что я умерла от удушения. Его кто-то прервал, заставил бросить меня там? Я сбежала до того, как он смог увезти мое тело. Я представила его лицо, выражение шока, когда он вернулся и обнаружил мое исчезновение, и это доставило мне удовольствие. Но как только он поймет, что потерпел неудачу, то придет в ярость и будет искать меня, пока не найдет.

Я понимала, что должна поесть, чтобы восстановить силы, и поисках еды направилась к пляжу. Расстояние было больше, чем до родника. Мне приходилось огибать уступы, спускаясь по склону, и я нервничала, потому что знала — как только доберусь до бухты, я буду рядом с Катамаунт-Блафф, почти в пределах видимости моего дома. Едва рассвело, но последние утренние звезды еще не погасли, и я могла медленно пройти по оленьей тропе через рощу карликовых дубов и белых сосен.

На краю скалистого нагорья я набрела на захоронения. Миновав священное место, спустилась с хребта и пересекла тропу между Катамаунт-Блафф и Хаббардс-Поинт. На мгновение я подумала о том, чтобы вернуться «домой» — в Хаббардс-Поинт, в коттедж Джеки и Тома Рида. Но могла ли я доверять Тому? Тем более что его брат, Конор, будучи сотрудником полиции штата, был тесно связан с Гриффином.

Интуиция говорила мне, что Конор был хорошим человеком, но та же интуиция позволила мне влюбиться в Гриффина. Я не знала, кому доверять.

Всего через несколько дней после ужина с Ридами кто-то попытался меня убить. Мог ли Конор рассказать Гриффину, что Эллен была и навсегда останется в моих мыслях? Гриффин уже знал это, но в устах Конора это могло показаться еще большей угрозой. Понял ли Конор, что, когда я говорила о зеленых глазах, становившихся черными, я имела в виду Гриффина? Конор сказал мне, что у психопатов происходило такое с глазами.

Он ясно сказал, что смерть Эллен была признана несчастным случаем. Он не выказал ни капли сомнения, поэтому я удержалась от дальнейших слов. Гриффин требовал преданности. Все правоохранительные органы штата держали кулаки за его победу на выборах. Наличие губернатора, отвечающего за закон и порядок, принесло бы им пользу и расширило бы их возможности. Конор был частью этой группы. Как и Том.

Прежде чем выйти из леса, я отломала у сосны нижнюю лапу. Проведя все свое детство здесь и на пляже, я знала каждый дюйм этого берега. Я сняла обувь, взяла сосновую ветку, пересекла пляж и бросила ее на линии прибоя. Затем очень аккуратно взобралась на гранитный выступ, медленно продвигаясь по скользкой поверхности к мелководью.

Прилив еще не начался. Саргассовые водоросли, растущие на скалах, поднимались и опускались вместе с волнами. Я отодвинула в сторону пучки водорослей и в сером свете последних звезд разглядела колонию иссиня-черных мидий, цеплявшихся за скалы. Я собрала пястку, расколола их камнем и съела сладких моллюсков сырыми.

Я знала, что должна вернуться в хижину до восхода солнца, но мне нужно было сначала совершить паломничество. Бухта была сразу за поворотом. Это место — мелкий водоем, оставленный приливом, где я нашла Эллен — было для меня таким же священным, как место захоронений пекотов. Эмоции охватили меня. Веревка так сильно повредила мою шею, что каждый всхлип, казалось, сдавливал горло изнутри.

Я присела на корточки у воды, где лежало тело Эллен. Опустила обе руки в воду и плеснула на раны. Океан звал меня. Некоторые боятся того, что не могут увидеть в глубинах, особенно в темноте, но я знала, что должна ответить на призыв. Я разделась. Засохшая кровь впиталась в ткань рубашки и джинсов, отчего они прилипли к моим порезам. Поморщившись, я стянула с себя одежду, открыв раны. Мой отец говорил, что нет ничего более целебного, чем соленая вода.