Некоторые евангелистские группы выступали за полное обособление от государства, считали советскую власть безбожной, воплощением зла, и отказывались отдавать своих детей в советские школы{208}. Но яростнее всех государство как Антихриста клеймили старообрядцы, многие из них никогда не признавали государство в принципе, будь оно царским или советским. В 1917 г. старовер архиепископ Мелентий отождествил советскую власть с Антихристом, в результате чего многие старообрядцы на протяжении 1920-х гг. отказывались иметь дело с государством{209}. Сложно оценить, насколько широко была распространена такая позиция в отношении государства в годы НЭПа, поскольку неизвестно точное число крестьян-старообрядцев. Некоторые из них отказывались заполнять бумаги и получать от государства какие-либо официальные документы; многие старообрядческие семьи также отказались иметь дело с переписчиками населения в 1926 г., поскольку опасались, что они несли с собой знак Антихриста{210}.[29] В период коллективизации отношение староверов к государству нашло широкий отклик среди крестьян.

Еще одним проявлением страха и неуверенности в завтрашнем дне, характерным для длительных периодов нестабильности, является антисемитизм{211}. Народный антисемитизм всегда был присущ деревенской жизни, особенно на Украине. Неясно, усилился ли он во время революции и Гражданской войны, хотя некоторые современники говорят о такой тенденции. В одном из докладов начала 1920-х гг. отмечается, что староверы называли сторонников коммунистов евреями и говорили об обслуживании коммунистами «еврейских интересов»{212}. На Украине в середине 1920-х гг. был случай, когда верующие кричали «бей жидов», когда комсомольцы распевали антирелигиозные песни в православный праздник{213}. К концу 1920-х гг. для священников, судя по всему, стало обычным делом в своих проповедях проклинать евреев, а для некоторых крестьян — винить их во всех проблемах. Были даже отмечены случаи чтения антисемитского трактата «Протоколы Сионских мудрецов» в некоторых селах Новгородской области{214}. Необходимо подчеркнуть, что распространение ярко выраженных форм антисемитизма изучено мало. Однако не удивительно, если подтвердится, что в 1920-х гг., и особенно в годы коллективизации, наблюдался всплеск антисемитизма, который часто активизируется в атмосфере страха и нестабильности. Более того, как и апокалиптическое мышление, антисемитизм создает упрощенную картину мира, где «силы добра» (христиане) сражаются против «сил зла» (евреев). Проецирование такого мировоззрения на советские реалии того времени привело к тому, что коммунистов стали считать евреями — одним из воплощений Антихриста, и это стало еще одной метафоричной формой отрицания советской власти{215}.

Самым ярким проявлением духа того времени были божественные предзнаменования и знаки, о которых говорили во всех деревнях страны. Эти потусторонние явления служили не столько выражением крестьянского суеверия, сколько еще одним признаком, свидетельствующим о взбудораженном внутреннем мире крестьян. Наряду с апокалиптическими верованиями, они помогали крестьянам осмыслить стремительные перемены с помощью привнесения в повседневную жизнь элементов божественного промысла{216}. То тут, то там в деревни приходили известия о чудесах, явлениях святых и обновлении икон. Случаи обновления икон (когда старые иконы внезапно становились очищенными и новыми) отмечались в 1920-х гг. в Воронеже, Курске, Саратове, Самаре, на Дону, в Киеве и в других местах. Крестьяне трактовали эти явления как знаки свыше и часто организовывали паломничества в деревни, где находили обновленные иконы{217}. В начале 1920-х гг. в Воронежской области появились сообщения о внезапно «обновившихся» яблонях и кленах (видимо, расцветших не по сезону). И в этом случае в область на молитву приехали тысячи паломников{218}. Часто говорили, что обновленные иконы и другие явления обладают целительной силой. Так, чудотворная икона на Урале якобы излечила пастуха от паралича руки{219}. По слухам, где-то на склоне холма росла яблоня высотой больше 120 метров, прикосновение к которой могло излечить от болезней{220}.[30] Во многих местах рождались слухи о внезапном появлении крестов, священного огня и святых источников{221}. В 1924 г. в Барнаульском округе пожилая крестьянка остановилась у источника попить воды и увидела «святые фигуры». Эта новость передавалась из уст в уста, и крестьяне толпами повалили к источнику в поисках исцеления; есть данные о том, что паломники посещали его и в 1928 г.{222} Еще об одном чуде сообщали жители села в Кузнецком округе. Там три женщины пошли к источнику, чтобы помолиться о ниспослании дождя. В первый день молитвы они заметили рядом кусок бумаги размером со спичечный коробок. На следующий день нашли икону в медном окладе того же размера. Четыре дня спустя одна из женщин взяла икону домой, однако та исчезла и снова появилась у источника. Жители села установили возле него крест, и вскоре крестьяне начали совершать паломничества в это святое место. Прошел даже слух, что крестьянин, посмеявшийся над этой историей, упал с лошади и заболел{223}. Чудесные источники, кресты и изображения святых во многих культурах предстают как «символы исцеления и обновления»{224}. В России в рассматриваемый период они стали проекцией тревоги и болезненного восприятия реальности, характерных для деревни в годы после революции и Гражданской войны.