Внутри было мертвенно тихо и пустынно. Всё-таки в комнатах умерших людей витает некая обреченность. Помню, как вошла в квартиру покойной бабушки, всё было на своих местах, вроде привычно, по-прежнему светило косыми лучами солнце, разве что более пыльное, но при этом комната опустела духовно. Так казалось и здесь. Вещи лежали брошенные небрежно, прислуга, видимо, тоже опасалась что-либо трогать.

Я глубоко вдохнула, успокаивая неожиданно взволнованное сердце. Эльд остался стоять на пороге, точно боялся потревожить дух хозяина.

На столе и правда лежал ворох бумаг, прошитых тонкой красной веревкой. Я посмотрела, убедилась, что прекрасно понимаю слова, и решила забрать их к себе. Читать в этой комнате совсем не хотелось, хотя было светло и удобно.

– Возьму к себе, – проговорила я вслух для Эльда с запинкой, пытаясь не забыть, как скорблю о погибшем муже и как трудно видеть его вещи.

На спинке стула висел камзол, наверняка еще хранящий запах герцога. Я осторожно коснулась его рукой, задумчиво сжала в руках край ткани и тяжело выдохнула.

Больше всего, пожалуй, я боялась снова услышать жуткий голос. Но было тихо, только Эльд нахмурился и перенес вес с одной ноги на другую. Мы переглянулись молча, и я продолжила осматривать комнату, делая вид, что вспоминаю.

Что-то подтолкнуло дойти до стены возле окна. На ней были крючки, но меча не висело… Я опустила взгляд и увидела клинок внизу, на полу. Меч валялся небрежно, словно кто-то хотел его взять, снял со стены, но передумал. Или… не смог.

Я наклонилась и подняла оружие.

– Осторожней, госпожа, он очень тяжелый. – Эльд подошел ближе.

Да уж, не чета моему кинжалу. Я такой даже поднять толком не смогу, не говоря уж о том, чтобы держать на весу и более того – сражаться! Должно быть, мой муж был силен!

Рукоять была украшена хитрыми письменами, я рассмотрела ее внимательно, но ничего не смогла понять, какие-то колдовские значки.

– Работа Альберта, герцог очень высоко оценил тогда оружейника. Это было тринадцать лет назад, а меч до сих пор как новый.

– Да, он любил его, – рассеянно подтвердила я.

И потом осторожно потянула за рукоять, второй рукой держа ножны – зачем-то мне нужно было увидеть сам клинок. Вдруг он и правда светится, как на картине?

Но ножны вдруг соскользнули так легко, что я их не удержала. Показалось, будто клинок хочет на свободу и стремится изо всех сил. Что за чёрт! От неожиданности я даже отшатнулась назад, намертво вцепившись за рукоять.

– Леди Найрин!

Эльд попытался подхватить меня, но я вдруг легко подняла меч, словно он стал весить в разы меньше. Может, он казался тяжелым из-за ножен?!

Я вдруг почувствовала себя сильной, легкой, всемогущей.

– Смотри, я уже чему-то научилась, – улыбнулась я Эльду, махнув клинок восьмеркой перед собой, но лицо стража было сильно удивленным.

И вдруг лезвие и правда будто засветилось неуловимо синевой, а через руку словно разряд тока прошел – такой резкий и болезненный, что мышцы рефлекторно еще сильнее сжали рукоять. Так, что и не разжать самой.

– Ай!

– Положите его, госпожа! – взволнованно сказал Эльд. – Бросьте же!

Я хотела сказать, что не могу, но даже заговорить была не в силах.

“Теперь это твое”, – прошипел жуткий голос.

Жгучая боль ошпарила шею – как раскаленным металлом. Я тихо взвыла, Эльд бросился ко мне и разжал ладонь с мечом, откинул его прочь, а меня прижал к себе. Боль стихла, кожу перестало жечь, и я осторожно вдохнула.

– Я же говорил… – прошептал Эльд, бережно держа меня в руках.

– Ты говорил, что никакого проклятия нет, – напомнила я бессильно.

– Я буду защищать вас от всего, госпожа. От видимого и незримого. Хотите, прикажу уничтожить этот клинок и выковать для вас новый?

“Уже поздно”, – из ниоткуда пришла ко мне фраза. Уже всё случилось. Не знаю что. Просто всё. Будто через это касание я неведомо как связалось с душой умершего, и теперь от этого не отмыться, не отделаться. Что-то привело меня сюда 

– Со мной всё в порядке, – упрямо сказала я.

В первую очередь, споря сама с собой.

Эльд сидел, упираясь в пол коленями и носками, и поддерживал меня, но не удерживал силой. Был опорой, но позволял действовать, и мне на миг стало стыдно. Насколько еще хватит его терпения, прежде чем я доведу до белого каления и он пошлет сумасшедшую герцогиню прочь?

Но боль ушла, голос сейчас казался просто бредом уставшего мозга, в комнате больше не витал мистичный дух погибшего герцога, и я почувствовала, что пришла в себя.

– Думаю, мне просто надо отдохнуть. Помоги мне отнести записи в мои покои, будь добр. И еще вон те две книги, почитаю перед сном. Просто… наверное, это усталость и всё пережитое. Ещё слишком свежо...

– Как прикажете, ваша светлость, – Эльд помог мне подняться.

Глава 15. Ожог

Устроившись поудобнее на подушках, я попыталась выкинуть из головы странные ощущения в комнате герцога и взялась за записи. Половина из них оказалась скучной донельзя – отчеты по хозяйственной части замка, доходы, расходы, которые наверное подшивал герцогу советник. Я перевернула несколько стопок и из интересного нашла на полях пометки другого почерка, наверное, супруга. Некоторые слова разобрать было невозможно, кое-где показалось слово “ущелье”, “душа” и “отдать долг” – корявые, стремящиеся вниз строки.

А вот пара книг оказались полезнее. В одной от руки чьим-то до невозможности красивым почерком были вписаны исторические события. Мне было трудно разобраться в датах, я даже не знала, какой здесь день сегодня – разве что погода казалась поздней летней. Я полистала из конца в начала и открыла первую запись.

“Новая история замка Нейшвиль.

В этот славный день следует отметить особенный праздник – освобождение киранийских земель от власти колдовских чар. Отныне династия Тэмхас, овеянная мрачной славой, канула в небытие. Следует чествовать и отдать дань уважения герою последних событий лорду Ангарет из Окстинии, освободителю и спасителю. Отныне злые чары рассеяны над горами и снова воссияло солнце – король Эмар Великий даровал титул герцога славному победителю...”

Ох уж эти летописи, которые пишут победители. От сладострастных речей автора этих строк аж зубы свело. Такое, небось, зачитывали герцогу вслух, чтобы он мог почесать Чувство Собственного Величия.