— Ева, милая девочка, что с вами?!

— Мне плохо… Матер Бормиас, прошу вас, пусть господин Сурме уйдет… Пусть чужой человек уйдет…

— Врача! Быстро! — услышала Ева. А вслед за этим прозвучало вежливое, но властное: — Сурме, простите. Боюсь, маркизе нужен покой. Дела подождут. Я вас вызову, если потребуется.

А дальше… Видимо, он ушел. Молча. Вероятно — с подчеркнуто-вежливым сухим кивком.

Прежде, чем вырубиться по-настоящему, Ева ощутила облегчение. В комнате стало легко дышаться, воздух очистился от его густого, пугающего присутствия.

Они не обмолвились даже парой слов, но болезненные последствия для здоровья Евы были самыми настоящими.

Вызванный Бормиасом врач нашел состояние Евы вызывающим тревогу.

Можно сколько угодно говорить о силе молодого организма, но…

Год странствий, постоянный голод, переохлаждения, сотрясение мозга и переломы, наконец — невероятное напряжение в последние сутки, да страшный удар, когда он явился перед ней во плоти.

Доктор Гнайс не знал обо всем этом, но констатировал сильное нервное и физическое перенапряжение. Некоторые проблемы с кровоснабжением головы — вероятно, сезонные. По-видимому, они вызваны переменой климата.

Велел лежать в постели, лично принес множество микстур и отваров, призванных поддержал силы приболевшей дамы. Они, кстати, были весьма вкусные, похожие на варенья и сладкие компоты. Ева подозревала, что это они и есть.

Принц Бормиас остался при своей подопечной. Словно у него разом исчезли все дела в гарнизоне. Словно слухи о его занятости были лживыми.

И если быть совсем честной с собой, Ева была рада, что он не уходит. Конечно, не самое лучшее для романтических отношений, что он видит ее бледной, обессиленной, да ее и так позорно потерявшей сознание (хотя в иных кругах это, напротив, считается самым романтичным…).

Но Бормиас сейчас — единственный щит между Евой и страшной тенью прошлого.

— Прошу, матер Бормиас…

— Напомню вам, Ева: для вас я — Бормиас, — поправил он, оглядывая красиво лежащую на диване девушку озабоченным взглядом. Он очень искренне волновался о ее здоровье.

— Хорошо, Бормиас… Прошу, дайте мне этот список с особняками, и пусть… мэтр Сурме больше не приходит…

— Чем он так не угодил вам?

— Он видел, как я упала в обморок. Мне стыдно…

— Я тоже видел. И не нахожу, что в этом было что-то постыдное или некрасивое. Впрочем, как пожелаете, Ева. Не хотите Сурме — справимся своими силами. Потом. Сейчас вы останетесь в гостинице до полного выздоровления. И я не покину вас, пока не буду уверен, что с этого дивана вы проследовали прямо в постель и заснули.

— Что заснула, тоже проверите? — слабо, но искренне и благодарно, улыбнулась Ева.

— Если потребуется! — лаконично ответил принц. — Вы оказались еще более хрупкой, чем я подумал. А ваш батюшка, отпустивший вас в неизвестность, заслуживает порки!

Может быть, маркиз Гуадор действительно заслуживал порки. Но Еве от этого было не легче.

Бормиас удалился, как только Ева проследовала в спальню, якобы чтобы отдыхать и получать примочки, назначенные доктором. На самом деле — нервничать и думать.

Потому что ситуация оставалась критической.

А какой ей еще быть, если он вышел из тени, почти открыто заявился к Еве?!

Причем теперь вообще не было непонятно, что делать. Ведь он знал, в какой гостинице Ева находится. А когда они с принцем выберут особняк (даже без участия «Сурме»), наверняка будет знать и о нем. Он явно неотрывно следит за Евой!

Как бы не пришел к ней прямо сегодня ночью!

Ева поежилась при этой мысли, хоть сил бояться по-настоящему у нее просто не было. Болела она по-настоящему, и обморок у нее был самый что ни на есть реальный.

Что же делать?!

Конечно, лакеи, а на самом деле охранники, приставленные Грайнором, неотрывно дежурили при входе в ее гостиничные покои. Но Ева была уверена, что при желании он легко проникнет к ней. Поэтому…

Поэтому промучившись пару часов бездельем в постели, она решила действовать смело. Время, когда она имела право сжиматься от тревоги прошло.

На свете есть лишь один человек, который может ей помочь… пусть чужими руками. Это — она сама.

И поэтому, когда вечером вернулся ее навестить Бормиас, она решила брать быка за рога.

— Бормиас… простите, я хотела спросить… — Ева сидела в кресле под чутким взором старшего принца, который явно собирался ее отправить обратно в постель при первых признаках слабости.

Он принес ей огромный букет каких-то белых цветов. Ева не очень любила такие, но была искренне благодарна. Ведь ей так давно никто не дарил букетов!

К тому же, белый цвет — свидетельство чистоты намерений. Это все знают.

— Я весь внимания, мо… Ева.

— Вы давно знаете этого господина Сурме?

— Недавно. Буквально со вчерашнего вечера, — еще ничего не подозревая, ответил принц. — Я распорядился, чтобы нашли человека, знающего все об элитной недвижимости в нашем городе. И ко мне доставили этого господина. Он произвел на меня благоприятное впечатление, и я счел возможным привезти его к вам…

— Скажите, ваше… Бормиас, а вы допускаете, что столь малознакомый человек может быть не совсем тем, кем представляется?

Бормиас удивленно посмотрел на нее. В его взгляде вдруг просквозило уважение. Прежде он смотрел на Еву ласково, порой — жадно, порой — с умилением.

Но уважения Ева еще не видела. Только заботливую вежливость.

Наверно, с самого начала нужно было показывать ему интеллект, а не милую безалаберность юной маркизы, подумалось Еве. «Он никогда не увидит тебя саму, только свою драгоценную Ему…» — вспомнились Еве слова Грайнора.

Он них стало немного больно и подумалось, что… вот и проверим, как отреагирует старший принц на признаки острого интеллекта и предусмотрительность у своей подопечной.

— Разумеется, так может быть, — задумчиво ответил Бормиас. — Но никто не осмелился бы обманывать меня…

Ева про себя хмыкнула. Весьма самонадеянно, ваше высочество.

Он осмелится! Еще как осмелится! Он ведь водил за нос и короля Мареты.

— И все же… Ваше вы… Бормиас, вы знаете, должно быть, что в последнее время появились слухи о том, что темные маги иных времен вылезли на свет Божий…

— Разумеется, я слышал об этом… Это бабкины сказки! — почти рявкнул Бормиас. Его практичному реалистичному интеллекту явно претила любая мистика. Но тут же успокоился, его взгляд на Еву стал привычно-ласковым. — Вам не стоит волноваться об этом, милая Ева. Королевские маги все держат под контролем. И мой корпус боевых магов всегда настороже. А этот Сурме… я могу навести о нем справки. Уверен, что он не имеем никакого отношения к этим отзвукам зловещей древности…