Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слишком высокий каблук. Настолько высокий, что я с трудом себе представляла, как продержусь на них весь вечер. Разве что разуюсь и буду босиком.
Тяжелое платье не давало идти быстрее. Голубая ткань была наложена слоями, а позади меня еще и тянулся шлейф. Такой, что наступи на него кто-нибудь, и я тут же окажусь на полу. Кажется, кто-то сильно переживал, чтобы у меня не имелось ни шанса на побег, но кое с чем я все-таки поспорить не могла.
Выглядела я просто роскошно.
– Мисс Сандра Алдийская, – стукнул по подставке церемониймейстер, и я начала длительный спуск по одной из лестниц, молясь всем богам, чтобы не запнуться о ткань и не свернуть себе шею.
Кажется, спускалась целую вечность. Даже неловко покраснела, чувствуя, что значительно задерживаю мероприятие, но едва достигла последней ступеньки, с облегчением выдохнув, как по залу прокатилось следующее объявление:
– Себастьян, Герцог де Зентье, и его дочь – леди Ангилия.
Я успела отойти всего лишь на несколько шагов, прежде чем они появились на лестнице. Девочка представляла собой маленькую принцессу – в светло-розовом платье она была похожа на воздушную зефирку. А ее отец казался самим величием. Собранный, невозмутимый, горделивый и неприступный. В его синих глазах скрывалась целая буря. Метель, что так или иначе коснулась каждого, кто находился в этой зале.
– Объявляю ежегодный Бал цветов открытым, – произнес Себастьян нарочито медленно. – Музыку.
О нет!
Танцевать в этих пыточных туфлях я совершенно точно не собиралась. Хотела было найти для себя компанию у Ангилии, но девчушку лихо увел в танец молодой человек ростом чуть выше нее. Пришлось искать для себя укрытие у стены, но пробивалась я к ней с боем.
Меня так и норовили утащить под звуки мелодии, что отчасти была похожа на вальс. Народу здесь толпилось – мама не горюй! И дети, и молодежь, и взрослые. Даже престарелые леди и лорды, и почти у каждой пары к нарядам в районе груди были приколоты разноцветные бутоны.
– Потанцуем? – материализовался передо мной герцог, удерживая в руках голубую розу, лепестки которой на краях были окрашены в синий.
Точно такая же роза была прикреплена и к его камзолу.
– Боюсь, что я могу оттоптать вам все ноги в этих туфлях… – попыталась я технично съехать, но герцог отступать был не намерен.
– Думаю, я это переживу.
Ноги я ему не оттоптала, а жаль. Себастьян вел меня в танце так, будто был рожден именно для этого. В его руках я порхала как бабочка. Мне не нужно было делать ничего: ни думать, ни говорить, ни действовать. Только ступать вслед за ним шаг за шагом, отдаваясь его объятиям и музыке.
Перед глазами так и мелькали краски. Разноцветные платья, тысячи свечей, что были вставлены во всевозможные канделябры. Цветочные гирлянды украшали каждый закуток. Розовые и фиолетовые цветы занимали собой лестницы. Голубые и белые – стены, а красные и желтые свисали с потолка.
Яркий цветочный аромат разливался в воздухе. От него кружилась голова. А быть может, и от танца, что заставлял меня потерять связь с реальностью. В этом фейерверке красок единственным неизменчивым явлением оставались лишь синие глаза. Они затягивали, завораживали, приковывали к себе, но поддаваться этим чарам я не видела смысла.
Я находилась здесь не для этого.
– Простите, я хочу на воздух. С вашего позволения, – присела я в корявом подобии на реверанс, слегка покачнувшись.
Желание уйти подальше стало почти нестерпимым. Слишком шумно для меня, слишком жарко, слишком сказочно. Все слишком. Даже этот внимательный взгляд, что будто пронизывал насквозь и совсем не отталкивал.
Щеки горели, пылали от смущения, что налетело ураганом. Частое дыхание никак не удавалось успокоить. Пульс сошел с ума, выплясывая джигу, а пальцы слегка подрагивали – их пришлось срочно сжать в кулаки и спрятать за спину. В голове билась единственная мысль – сбежать.
– Конечно. Я вас провожу, – кивнул мужчина, подавая мне руку.
– А разве вам не нужно оставаться с гостями?
– Им и без меня здесь хорошо. Пойдемте?
На улицу выходили через центральные двери. На крыльце я позволила себе остановиться, чтобы вдохнуть такой желанный прохладный воздух. Он наполнил легкие, остудил буйную головушку, позволяя взять себя в руки.
Мне на плечи опустился синий камзол герцога.
– В саду в это время прохладно, – объяснил свои действия мужчина. – Как поживает ваш жених?
Я чуть не спросила: “Какой?” – но вовремя одернула себя, захлопнув уже открывшийся рот. Прежде чем ответить, улыбнулась и спустилась на несколько ступеней вниз, делая вид, что осматриваюсь. Этого времени мне хватило, чтобы вернуть себе самообладание.
– Наверное, с ним все хорошо. Было бы хорошо, если бы он у меня был, но вам ведь и так это известно? – обернулась я к мужчине, склонив голову к плечу.
– Мне было любопытно, когда вы сдадитесь. Вы, Сандра, совершенно не умеете врать. На мой взгляд, для наемного работника это плюс.
А на мой взгляд, в моем деле это жирный минус!
– И? Что же меня выдало? – наблюдала я за тем, как Себастьян спускается по ступенькам.
– Ваши эмоции. У вас очень живая мимика.
Мы проговорили какое-то время. Бесцельно гуляли по ночному парку и беседовали ни о чем. В основном говорил именно герцог – рассказывал о том, какие растения здесь можно встретить и по каким тропинкам после заката лучше не ходить.
Хорошо, что я узнала об этом именно сейчас. Быть съеденной плотоядными цветочками, которые, оказывается, здесь росли, мне не хотелось совершенно.
– Сегодня днем вы говорили о некоем долге. Признаться, ни о каком долге я не знала. Хотелось бы подробностей, – перевела я разговор на интересующую меня тему.
И вот знала же, что это плохо – брать себе чужое имя, но как-то не рассчитывала, что окажусь кому-то должна. Я вообще не привыкла быть кому-то должна. Отец всегда говорил, что долги – это хомут на шею.
– Я могу показать вам расписку. Ваш папенька, когда был в наших краях, взял у меня в долг крупную сумму, а после этого пропал, не утруждая себя выплатами. Мне бы не хотелось, чтобы этот долг лег на ваши хрупкие плечи… – произнес он многозначительно.
– Долг, о котором я не знала и который вы не торопились взыскивать до моего появления, – поправила я. – И для этого я должна работать на вас? Подругой вашей дочери.
– Совершенно верно.
– Ваша Милость, а вам никогда не говорили,
