— Мне жаль вас, Фальконер! Вы еще глупее, чем я думал. — И с этими словами покинул офис.

Кровь отхлынула от лица Сюзанны, кожа стала пепельно-серой. Повернувшись к ней, Джоэл сразу понял ее состояние, но и не подумал как-то ободрить.

— Мне все равно, чем ты обязана своим приятелям. Но никогда впредь не доставляй мне подобных хлопот.

— Я не думала, что это будет так обременительно, — произнесла она дрожащим голосом. — Понимаю, он был непростительно груб, но… — Джоэл метнул на нее столь властный взгляд, что она запнулась. Как можно защищать Сэма после того, что он сказал? Но ведь и отец тоже не слишком миндальничал — он же намеренно поймал его на удочку. — Просто вы обошлись с ним слишком жестоко, — неуверенно закончила она.

— Ты что, всерьез защищаешь его?

— Нет, я…

Откинувшись на спинку кресла, он посмотрел на нее словно издалека, и от неприкрытой враждебности ей стало не по себе. У нее хватило наглости поставить под сомнение авторитет отца, и теперь ее ждет наказание. Не прибавив больше ни слова, Джоэл нажал кнопку селектора:

— Моя дочь уходит. Будьте любезны, проводите ее!

Начался бесконечный период ледяного молчания Джоэла Фальконера.

Сюзанне случалось наблюдать, как молчание отца переносят другие, но самой ей редко доводилось испытывать это на себе — и никогда еще оно не было столь длительным. По мере того как проходили недели и приближался день свадьбы, Сюзанна все сильнее чувствовала себя так, словно ее кто-то проклял. Несмотря на все ее повторные извинения и попытки вернуть отцу хорошее настроение, он продолжал хранить неодобрительное молчание.

Кэлу пришлось на несколько недель уехать по делам в Европу, поэтому рассчитывать на его посредничество не приходилось. Каждый день, казалось, приносил очередное препятствие на пути приготовлений к свадьбе. Дважды она поднимала трубку, намереваясь позвонить Сэму и высказать все, что думает по поводу его поведения, но оба раза вешала ее, так и не набрав номер. Лучше уж не говорить с ним вовсе. Будет гораздо лучше не думать ни о его грубости, ни о том сумасшедшем энтузиазме, с которым он пытался внедрить в дома граждан свои компьютеры, словно обычные стереоприемники или телевизоры.

В конце концов отец простил ее, но лишь после того, как прочитал ей полную сарказма нотацию о вреде нажима и неуважительного отношения к старшим. Доселе не известный ей внутренний голос цинично прошептал, что Джоэл не смягчился бы так быстро, не будь ему позарез нужно, чтобы она сопровождала его в недельной поездке в Париж. Развлекать членов кабинета министров без официальной хозяйки рядом ему было бы вовсе не с руки.

Прибыв в Париж, они остановились в «Крильоне», любимом отеле Джоэла, — внушительном сооружении из серого камня в северо-восточном углу площади Согласия. Вечером в день прибытия в их апартаментах объявился Кэл, готовый сопровождать их на прием в американском посольстве, располагавшемся поблизости, на авеню Гэбриэл. В присутствии Джоэла и его помощников ее встреча с Кэлом была теплой, но несколько сдержанной. На приеме в посольстве времени поговорить почти не было, но, когда они уже собирались уходить, Кэл послал ей озорную улыбку, как бы говорящую: «А у меня есть секрет».

— Нам нужно кое-что отпраздновать сегодня, — объявил он. — Я заказал для нас обед в «Туре».

«Тур л’Аржен» был одним из самых известных ресторанов мира, но, усаживаясь в лимузин, Сюзанна ощутила некоторое беспокойство и предложила поехать куда-нибудь в менее респектабельное место. Мыслями она вернулась к одному дождливому вечеру, проведенному в Париже несколько лет назад.

— Ты не возражаешь против «Купола» на Монпарнасе? Знаю, что это просто пивная и мы для нее слишком разряжены, но все равно будет забавно.

Кэл бросил на Сюзанну тот скептически-снисходительный взгляд, каким иногда одаривал ее и отец.

— У тебя что, одно из тех безумных монмартровских настроений, что ли? — поддразнил он Сюзанну, и морщинки в уголках его красивых голубых глаз стали глубже.

Почувствовав, что Кэл чем-то взбудоражен, она улыбнулась в ответ. Наверняка припас для нее историйку о каком-нибудь своем блестящем маневре, проведенном во время переговоров с французскими промышленниками. Он был само изящество, само совершенство. Несмотря на разницу в возрасте, он мог дать все, чего только она могла пожелать от супруга. У них были общие интересы, они росли в одной среде, были одной касты.

Повинуясь порыву, Сюзанна наклонилась и страстно впилась губами в его губы. Ответив мимолетным поцелуем, он тотчас многозначительно указал взглядом на затылок шофера. Потом потрепал ее по колену и стал что-то рассказывать о случае, произошедшем на приеме.

Это обидело Сюзанну. Кэл был ярым поборником соблюдения приличий, и обычно ее это не особенно трогало. Но ведь сейчас они в Париже! Разве нельзя было «расстегнуть свой мундир» хотя бы на этот вечер? Уже показались неоновые огни «Купола», а Кэл все продолжал рассказывать о приеме в посольстве, и она представила, что в лимузине рядом с ней сидит Сэм Гэмбл. Вот Сэм опрокидывает ее на плюшевое сиденье и запускает руки под юбку. Вот Сэм обнаруживает, что под платьем у нее ничего нет — она голая и готова его принять… С Сэмом можно было быть совсем иной — сексуальной и страстной, раскованной и неистовой.

Сюзанна решительно отбросила это видение. Несколько минут спустя, когда они входили в «Купол», между ними завязалась беседа, бесцельная и легкая, словно облако мыльных пузырей.

В течение полувека «Купол» привлекал к себе разношерстные группы художников, интеллектуалов, студентов и избранных чудаков. Под его величественными сводами Генри Миллер играл в шахматы с Анаис Нин. Жан Поль Сартр чуть не каждый день поглощал поздний завтрак с Симоной де Бовуар за одним и тем же угловым столиком. Здесь обедали Шагал и Пикассо, Хемингуэй и Фицджеральд. Но когда Сюзанна уселась за столик напротив Кэла, ей почему-то вспомнились легенды о ранних днях этой пивной в двадцатых годах, когда Кики де Монпарнас, первая парижская «плейгерл», зажав в зубах розу, едва ли не нагишом сиганула в фонтан в центре обеденного зала.

— Несколько десятков лет назад фонтан превратили в гигантскую цветочную вазу, — сказала она. Кэл оторвался от меню. Она, застенчиво улыбнувшись, кивнула на центр зала. — Эта огромная цветочная ваза первоначально была просто фонтаном, но хозяин ресторана вынужден был осушить его, потому что клиенты взяли за обыкновение в нем купаться.

Вежливо кивнув, он спросил, что она предпочитает — кэрри и» барашка или рыбу.

— Честно говоря, Сюзанна, я не могу поверить, что мы отказались от великолепия «Тура» ради столь убогого меню.

— Кэрри из барашка подойдет, — быстро ответила она.

Ожидая, когда принесут заказ, Сюзанна огляделась по сторонам, но очарование исчезло, и прежний «Купол», живший в ее воображении, уже не возникал в памяти. Сейчас она видела лишь шумный обеденный зал, заполненный заурядной публикой. Не было и следа Модильяни или Камю. Не было никого, кто хоть отдаленно напоминал Джозефину Бейкер, входившую в мл с ручным львенком на украшенном алмазами поводке. Где ты, Кики де Монпарнас, подумалось ей. Жаль, мне не увидеть женщины настолько раскованной, чтобы прыгнуть в фонтан, не думая, что скажут люди.