Она двинулась по коридору в одном ей известном направлении.

— Я бы и не брался, — хохотнул Диего. — Но Теодоро крепко держит меня за… В общем, крепко держит клятвой, и я не могу ему отказать. Но что заставляет рисковать вас?

— Двуединый, дон Дарок, в чём, по-вашему, для меня риск? — рассмеялась тётя. Красиво рассмеялась, как положено благородной донье: словно серебристые колокольчики прозвенели в эльфийском лесу.

— В том, что даже до границы не доедете: вас догонят и разорвут. Вы же понимаете, что взрыв не ограничится одним Сиятельным корпусом? Он снесёт весь университет, разом лишив Теофрению как преподавателей, так и подающих надежды молодых магов. А возможно, и обоих королевских отпрысков. Трагедия для всей страны.

Я невольно вздрогнула, представив всё это. Но мою тётю подобной ерундой было не пронять.

— Почему это должно меня волновать? — презрительно бросила она. — Это будет лишь малой платой за то, что они сделали со своими Сиятельными. В конце концов, в планах Теодоро нет сохранения Теофрении, как отдельного государства. Или вы уже примеряете корону, дон Дарок? Смотрите, не дай Двуединый, мозги натрёт, у вас их и без того не сказать чтобы было достаточное количество. Доинтригуетесь до плахи, и Теодоро даже раздумывать не будет, потому что у вас есть подающий надежды младший брат, а значит, род не прервётся.

Диего криво ухмыльнулся.

— Можно подумать, Теодоро переживает, остаётся ли что-то от рода, когда решает казнить Сиятельного. Это неправильно: нас и так мало, и становится с каждым годом всё меньше. Но он больше прислушивается к Бласкесу, чем к Сиятельным родам.

— Что поделать, за всё приходится платить.

Тётя это выдала совершенно равнодушно, и не было понятно, на что она намекает. Двигалась она целеустремлённо, в комнаты не заглядывала, дошла до конца коридора и принялась спускаться в подвал. По обеим сторонам лестницы зажглись тусклые огоньки, освещающие путь.

— Донья, не будет ли лучше, если вы уедете, а я активирую? — внезапно предложил Диего.

— Один вы не пройдёте, дон Дарок. Я ценю ваше беспокойство о своей жизни. Побеспокоюсь и о вашей: мы оба успеем уехать, когда здесь рванёт. Можно отложить запуск на двое суток. Успеете за это время решить здесь свои дела?

— Да я их уже решил. Уеду с вами. Можно и на сутки задержку ставить.

— Лучше с запасом. Во избежание неожиданностей.

Они спустились уже довольно глубоко под землю и остановились перед дверью, на которой запирающие заклинания были едва заметны.

— Открывайте же, дон Дарок, — нетерпеливо сказала тётя.

Диего послушно приложил к двери артефакт, который до этого висел у него на шнурке на шее и терялся во множестве подобных и приложил к двери. Заклинания втянулись в артефакт, и дверь с громким скрежетом, режущим уши, отворилась.

Глава 12

Признаться, когда я увидела артефакт, которым собирались разрушать Сиятельный корпус, испугалась: это была концентрированная тьма. Вязкая, колючая, вызывающая безотчётный ужас. А ведь я видела только изображение, а не стояла рядом, в отличие от Диего, которого приложило идущей от артефакта силой так, что он побледнел, а волосы встали дыбом. Надеюсь, от воздействия магией, а не от страха.

Тётя же невозмутимо прошла к самому артефакту и принялась двигать рычажки и кристаллы, выстраивая одной ей понятную схему.

— У вашей родственницы железная выдержка, — отметил Рауль. — Смотрю, даже дону Дароку в присутствии этой магии нехорошо, а донья Хаго словно ничего не замечает.

Белизна Диего начала отчётливо приобретать сине-зелёный оттенок, когда тётя завершила настройку и нажала на большой кристалл, который тут же засиял яркой тревожной краснотой.

— Вот и всё, дон Дарок, — она повернулась к спутнику и усмехнулась, оценив его плачевное состояние. — Хоть одно полезное дело мы с вами сделали, если уж Эстефанию не нашли.

— А если окажется, что ваша племянница здесь и взорвётся вместе с остальными? — глухо сказал он, прижимая к лицу кружевной платок, по стилю подходящий больше даме, чем брутальному сеньору.

— Я её здесь не чувствую, хотя, признаюсь, дон Дарок, есть в стенах этого университета какие-то странные родственные эманации. Но если бы Эстефания была тут, я бы её обнаружила, уж поверьте, у меня свои методы.

Почему-то подумалось про фамильяра, который наверняка сейчас рыщет по всему университету. Как так получилось, что он подчиняется донье Хаго, хотя должен подчиняться только Эрилейским? Или... уже донья Хаго подчиняется ему? Но она не выглядит зависимой и выполняющей чужие неприятные требования, в отличие от Диего. Того явно тяготило поручение, выданное королём. Почему-то подумалось, что говорил он тогда перед дверью в расчёте на слушателей, которых подозревал или на которых надеялся.

— Жизнь порой непредсказуемая штука, — заметил Диего и с огромным облегчением закрыл дверь к артефакту уничтожения. Активировать запирающее заклинание он тоже не забыл. — Сейчас нет, а потом появится и взорвётся вместе с университетом.

— Значит, такова её судьба, — равнодушно бросила тётя и пошла к выходу. Задерживаться она здесь не собиралась. И я её понимала: устройству уже столько лет, что оно может сработать куда раньше, чем запланировано.

— И вам ничуть не будет жаль донью Эстефанию? — бросил ей вслед Диего.

— Она сама выбрала свой путь, — заметила тётя. — Хотя могла бы принять судьбу наследницы великой фамилии. Так что нет, не будет. Разве что в части планов, которые придётся корректировать. С её поддержкой всё прошло бы намного легче.

— Что именно?

Тётя остановилась и развернулась к идущему за её спиной Диего. По её рукам поползло незнакомое заклинание, которое явно не несло в себе ничего хорошего: как я успела понять, чем темнее заклинание, тем большей гадости от него можно было ожидать, а это было угольно-чёрным. Таким чёрным, что казалось: оно уже вовсю поглощало донью и начало с рук.

— Откуда такие интересы к чужим тайнам, дон Дарок? Выполняете поручение сюзерена?

— Упаси Двуединый. — Выставил Диего руки в защитном жесте. — Пытаюсь вести светскую беседу, насколько это вообще возможно в такой ситуации. Вы уверены, что это древнее устройство не взорвётся прямо сейчас?

— Никак вы трусите, дон Дарок?

— Не хотелось бы умереть во цвете лет из-за чьей-то глупой самонадеянности, донья Хаго, — огрызнулся он.

— Если вы и умрёте во цвете лет