Но агент крикнул на него:

— Замолчи! Потерял голову, что ли?

Затем, немного смягчая тон, Джон Мэксим скомандовал:

— Вперед, ребята! Но только не зевайте и не гоните лошадей. Пусть идут шагом. Если мы и наткнемся на лассо, то не рискуем пострадать.

Они прошли таким аллюром несколько сот метров. Следов засады не было. И потому агент вновь стал торопить своих спутников: солнце готовилось зайти, а до станции надо было добраться раньше ночи.

Сумерки уже сгущались. Здесь и там на потемневшем небе зажигались одинокие звездочки. А странники все еще мчались, пришпоривая лошадей, по направлению к Кампе.

— Смотрите! Фургоны! — придержал на мгновение своего коня агент.

И правда, в нескольких сотнях метров от маленького отряда смутно, словно призраки, виднелись огромные «корабли прерий» — колоссальные фургоны с полотняным верхом, какие употреблялись в ту эпоху переселенцами почти исключительно для странствований по прериям. Для пионера, ищущего, где бы осесть, такой фургон служил и экипажем, и домом, и, наконец, во время нападений индейцев, — оригинальной крепостью.

— Скваттеры! — воскликнул Джон, разглядывая медленно подвигающиеся по степи фургоны. — Откуда-то бегут, бедняги. Но откуда? Куда?

Конвой из нескольких вооруженных людей, сопровождавший фургоны, увидев внезапно вынырнувший из травы отряд наших приятелей, схватился за ружья.

— Кто идет? Что за люди? — донесся тревожный крик.

— Свои! — откликнулся Джон, пуская свою лошадь в галоп. Подъехав к обозу, он увидел, что охрану его составляло человек пятнадцать скваттеров и трапперов, вооруженных по большей части винтовками. Из-под навесов фургонов выглядывали женские и детские лица, и среди женщин многие оказались тоже хорошо вооруженными.

Навстречу четырем всадникам вышел высокий, плечистый старик с серебристой бородой. На нем был потрепанный мундир американской милиции с сержантскими галунами. Держа ружье в руке, старик цепко и внимательно оглядел приближавшихся и повторил свой вопрос:

— Что вы за люди? Что вам здесь надобно?

— Мы посланцы полковника Деванделля, стоящего со своим отрядом у ущелья в горах Ларами! — ответил, приостанавливаясь, Джон Мэксим.

— Значит, и вы беглецы? — спросил старик.

— То есть как это «беглецы»? — недоумевающе переспросил агент.

— А, Господи! — нетерпеливо сказал старик. — Да вы разве не знаете, что отряд Деванделля уничтожен индейцами сиу?

— Что? Что вы говорите? — вскрикнул вне себя Мэксим.

— Ну да! Вчера ночью сюда добрался один из солдат Деванделля. Индейцы напали на отряд на рассвете. Кажется, никому, кроме этого солдата, спастись не удалось. Вы, впрочем, тоже удрали?

— Да нет же! Нас полковник полтора дня назад отправил с одним поручением. Мы ничего и не подозревали… Господи Боже!.. Так отряд уничтожен? А сам полковник Деванделль? Что с ним? Он убит?

Старик пожал плечами.

— Кто же знает что-нибудь определенное? — пробормотал он.

Мнимый гамбусино и Миннегага обменялись друг с другом полными злобной радости взглядами.

Гарри и Джордж вне себя от горя опустили головы.

— Вы слышали, товарищи? — задыхаясь, обратился к трапперам агент.

— Горе нам! — вздохнул Гарри.

— Это дело рук Яллы. Это она нанесла Деванделлю ужасный удар! — как бы про себя бормотал агент с затуманенным взором. — И, поди, этому вампиру удалось захватить нашего командира живым в свои грязные лапы! Теперь она издевается над беднягою, терзая его.

— Нет, нет! — закричал Джордж. — Будем надеяться, мистер Мэксим, что этого не случилось, не могло случиться! Будем надеяться, что наш бравый командир пал как воин, в бою, и Ялле досталось только бездыханное тело!

— Да, будем надеяться! — уныло согласился агент, подавляя невольный вздох. — Мы рассчитывали присоединиться к почтовому каравану…

— Да, конечно, присоединяйтесь! — радостно ответил сержант.

Минуту спустя агент дрожащим, неверным голосом задал вопрос сержанту:

— Послушайте, старина! Уверены ли вы, что отряд полковника действительно разгромлен?

Сержант пожал плечами.

— Говорю же я вам! Какие же сомнения могут быть? Отряд был крошечный. Вы это должны знать лучше меня… А индейцы словно обезумели…

На побледневшем лице агента лежало выражение глубокой скорби. Две крупные слезы сползли по ресницам и покатились по впалым щекам. Но Джон Мэксим быстро собрался.

— Что же делать? — пробормотал он, пожимая плечами. — Такова жизнь в этом краю. Сегодня ты, завтра я… Кто знает, что суждено нам? Но, клянусь, если только я раньше времени не лягу в могилу, я отдам всего себя одному делу: я буду мстить всем краснокожим за гибель моего командира. Я и раньше не особенно мягко относился к этим зверям. Но все же… Теперь, пусть судит меня Бог, ни один краснокожий не увидит от меня пощады. Я не успокоюсь, пока в отместку за полковника не погублю тысячу краснокожих демонов…

В то время как велись эти переговоры, обоз стоял на месте и большинство людей эскорта держались около фургонов с ружьями наготове. Но мало-помалу к разговаривавшим присоединились несколько скваттеров.

Когда же переговоры были закончены, сержант дал свистком сигнал, и погонщики захлопали бичами, подгоняя лошадей. Фургоны тронулись с места и, врезаясь огромными колесами в рыхлую почву, поплыли, качаясь и как будто ныряя. Обоз держал путь по направлению к Соленому озеру.

Агент Джон Мэксим и оба траппера ехали в авангарде, держась рядом с руководителем каравана. Мнимый гамбусино, по-прежнему держа Миннегагу у себя за спиной, понемногу отстал.

— Ты все поняла, дочь моя, что говорили белые? — шепнул он девочке.

— Да, отец! Бледнолицые разбиты. Моя мать исполнила свою заветную мечту…

— Твоя мать… твоя мать! — проворчал индеец. — Она слишком поддается своим страстям. Теперь она ослеплена жаждою мести и готова поставить на карту все…

— А разве она не права? — горячо вступилась индианка. — Разве она не должна была отомстить полковнику за гибель моего брата, Птицы Ночи?

Странная улыбка зазмеилась на устах индейца.

— Птица Ночи? — прошептал он. — Ты плохо знаешь свою мать, дитя. Поверь, в глазах Яллы Птица Ночи стоил меньше, чем в моих глазах эта трубка… Она сама послала парня на убой.

— Не говори, не говори так! — страстно отозвалась девочка. — Я знаю, все сиу уважают, все сиу боготворят мою мать!

Красное Облако обернулся в седле, и его взгляд встретился с искрящимся взором девочки,

— Да, в твоих жилах, я это вижу, течет гораздо больше крови Яллы, чем моей. Ты еще ребенок, но я грубо ошибаюсь, если из тебя не выйдет существо еще более страшное, чем твоя мать! Вот что!