— Не умеете или не хотите? — уточнила Стешка, глянув в глаза человеку.

— Хочу, но не умею…

— И это не самое главное. Научиться можно всему, было бы желание. Но и его мало. Все зависит от вашего отношенья ко мне и семье. Если мы вас устраиваем, есть смысл продолжать разговор. Ну а коли не подходим, расстанемся.

— А вдруг окажусь плохим учеником?

— Это не разговор! Неуверенным в себе бывает лишь не определившийся для себя человек. Если вам нужно еще время, живите! Вас никто не торопит.

— Спасибо, Стеша! Мне неловко было самому о том просить. Я очень признателен вам за понимание.

Варвара далеко не все поняла. Осерчала лишь, узнав, что предложение Стешке художник делать не спешит.

«У, лешак болотный! Еще и корячится, как говно на ветке. Тож мне — жених! Каб не Стешка, пороги наши не топтал. Ишь, окаянный! Вот съезжу в райцентр еще! А надо будет, из области мужука по объявленью стребую! Ничего! Сыщем! Еще какого отхватим! Не косые, не горбатые! Не старые! В самой поре!» — пошла от стола, поджав губы обидчиво. И только вытерла уголком платка слезу — в дверь постучали.

Почтальонка, ступив через порог, засыпала извинениями. Мол, пенсии разносила последнюю неделю. Недосуг было сюда прийти. Вот так-то и получилось, что скопились три письма…

Варвара вырвала их. Сразу видно — заждалась. И, выпроводив почтальонку, сунула письма Стешке:

— Читай! Сдается, что тут твоя судьба! — Глянула на Александра победно. Тот вышел из-за стола, скрылся в своей комнате за занавеской. Притаился.

Стешка вскрыла конверт. Читала вслух:

— «Здравствуйте! Обращаюсь к вам по объяв- ленью в газете. Понимаю, что уже есть варианты и, возможно, вы на что-то решились. Но все ж рискну, ведь причина моего опоздания уважительна. Я лишь три дня назад освободился из зоны и стал свободным человеком. Думаю, вас это не испугает. Получил срок по собственной глупости, за доверчивость. Теперь такое наказуемо. Получил урок на будущее. Ну а теперь об остальном: мне скоро исполнится тридцать два года. Официально — не был женат и детей нет. Профессий много. Умею сапожничать, плотничать. Разбираюсь в технике — ремонтировал телевизоры. Даже коммерцией занимался. Но торговать не люблю. Деревенскую жизнь знаю, когда-то в детстве жил у бабки, гонял лошадей в ночное. Думаю, сумею и с остальным справиться. Уверен, что понравлюсь вам. Я — простой человек! И воспринимаю жизнь такою, какая она есть! Бесхитростная, как деревенька. Если вы согласны, дайте телеграмму мне. Я приеду! Иван…»

— Вот это человек! — причмокнула Варвара губами громко. И велела: — Отпиши ему! Нехай едет! — глянула на занавеску, отделившую Александра, искоса.

— Да подожди ты! Другие письма давай читать! — напомнила Стешка.

«Наверное, ты и есть та лапушка, какую я всю жизнь ищу! Я так люблю деревенских баб! Они, как зимние яблоки, со временем лишь вкусней становятся. Я — клевый хахаль. И возраст не испортил. Не лысый, не горбатый. Не косой! И не беззубый! Все мужское — безотказно. Думаю, в обиде не будешь!» — покраснела Стешка, не зная, читать ли дальше.

— Тьфу! Черт срамной! — сплюнула Варвара. И, шельмовато глянув на Стешку, попросила читать дальше.

— Раньше у меня было много женщин. Но теперь решил остепениться и стать семейным человеком, грея по ночам одну — какая станет моей. Ты не сомневайся, я с тобой сживусь. Во всех отношеньях. Потому что считаю себя — полноценным мужиком. А такие теперь — редкость. Так что не медли. Черкни, что хочешь скорее познать меня, — и я примчусь. Андрей…»

— Во, кобель шелудивый! — рассмеялась Варвара и отодвинула письмо подальше от Стешки, чтоб не попадалось на глаза.

«А вот и я! Тот, кого вы ищете! Не удивляйтесь самоуверенности. Это не бахвальство! Сама истина! Я прошел Афганистан и выжил! Возможно, для встречи с вами. Устал от войн, перебесился. Хочу тишины и покоя! Хочу вылечить душу. Тело — в целости! Хорошо, что у вас есть дети! Я так рад этому! Они станут стимулом жизни и для меня. Вы спросите, что умею? Я — солдат. А значит, все смогу, лишь бы понял, что нужен вам. Позвоните! Сергей…»

— Ему отпиши! Во, это — мужик! Про детву не запамятовал! Единый из всех, — похвалила Варвара.

— Не спеши, мам! За двумя зайцами погонишься, с пустыми руками останешься, — остановила Стешка, кивнув в сторону маленькой комнаты.

Оттуда ни звука не доносилось. Варвара приоткрыла чуть-чуть. И в щелку увидела спящего Александра. Тот похрапывал во сне и не слушал содержание писем.

Бабы переглянулись, сраженные равнодушием или уверенностью человека, не проявившего любопытства.

Александр вышел на кухню часа через два. Он не поинтересовался письмами. Но, увидев, что Стешка рубит дрова во дворе, вышел тут же.

— Дайте и мне. поучиться! — взял топор из рук женщины.

Стешка поначалу смеялась над неловкостью и неуменьем человека. Показывала, объясняла. Александр брался вновь. Но чурки из-под топора разлетались во все стороны либо топорище застревало в сучках намертво.

— С другой стороны рубите. Сильнее удар. Взмах порезче. Полено надежней ставьте. Так! Ну! Еще! — еле успела увернуться от отскочившей чурки. — Дайте я сама!

— Нет! Мужчина я иль нет?

— Не знаю! — рассмеялась звонко.

— Ах так! Ну, ладно! Придется доказать, —

раскроил полено. И сказал тихо, чтоб не услышали девчонки, игравшиеся в снежки: — Кажется, сено с чердака сбросить надо. Для кобылы и коров. Пошли! — Подсадил на лестницу и сам полез следом.

Стешка все воспринимала в шутку. И тут не поверила, что осторожный, осмотрительный Александр может быть совсем иным…

— Стефания моя, голубушка! Солнышко лесное! Как же я жил без тебя? Хватит нам в подростков играть да вприглядку жить! Уж смирись с таким, какой я есть. Может, не совсем удачный, зато твой, ваш. Не отнимай только у меня мои крылья, мою кисть! Всему другому научусь! Пусть не сразу Но справлюсь.

— Ты самый лучший! Это не беда, что покуда не все клеится. Получится! У тебя картины добрые и сердце чистое, — несла любовную чепуху, подчинившись власти Александра. Она устала быть в семье за хозяина и с удовольствием уступила свои права…

Варвара поняла все без слов, едва Стешка с Александром вошли в избу… Спрятала довольную улыбку в уголок платка. И, позвав девчонок со двора, стала накрывать на стол, прибрав с него жениховские письма. Но не выбросила, спрятала на всякий случай в старый комод под тряпье, куда кроме нее никто не заглядывал.

Прошли две недели, когда Александр сказал, что ему нужно съездить в город, предложить свои новые картины на выставку-распродажу, утрясти все свои дела и вернуться обратно, недели через две.

Стешка мигом сникла. Едва стала привыкать к человеку, он уезжает от нее.

«Ну, почему такая невезучая судьба?» — сдавило горло болью.