А всё из-за одного-единственного вопроса. Лучше бы эта рабыня болтала без умолку, чем выдавала подобное, но очень редко. В город он поехал с одной-единственной целью – пополнить подходящие к концу запасы зелий и мазей. Рабыню было брать с собой ни к чему, но с каких пор он должен оправдывать каждое своё действие перед самим собой? Он хлестнул коня по крупу, заставляя его нестись быстрее по ухабистой дороге.

В городе, как обычно, было людно. Но в воздухе витало что-то ещё, кроме обычной суеты. Он пытался понять причину радостного предвкушения, явно читающегося на лицах прохожих. Он потянулся вслед за толпой, крепко схватив Ани за короткую цепь, соединяющую браслеты на руках. Людской поток вынес их на одну из центральных площадей, обнесённую сейчас наскоро сооружённым ограждением.

– Что здесь происходит?

– Накажут беглого раба, – бросил ему в ответ один из толпы.

Лекс не стал протискиваться через толпу, плотным кольцом окружавшую площадь, а взобрался на возвышение, втянув за собой рабыню. Вооружённые стражи оттеснили людей в сторону, создав коридор. По нему неторопливо прошёл тучный мужчина в расшитом золотом традиционном халате. Следом за ним рабы несли деревянное кресло с мягкой подушкой. Мужчина уселся на кресло, хлопнул в ладоши и мягким голосом, немного смахивающим на женский, произнёс:

– Такая же участь постигнет каждого раба, что посмеет сбежать из-под моего надзора. И пусть это будет уроком для всех остальных.

Лекс безошибочно узнал, что говорящий принадлежит к высокородным.

– А теперь смотри внимательнее, – сказал он рабыне, толкнув её немного вперёд.

Стражи ввели за ограждение беглого раба, бледнокожего мужчину со следами увечий. Он затравленно огляделся по сторонам и упал на колени. Даже издалека было видно, каким ужасом исказилось его лицо, когда он понял, какая смерть его ожидает. Он ринулся к ограждению, цепляясь пальцами, карабкаясь наверх. Но его били по пальцам, сбрасывая назад. Возле заграждения на поводке двое верзил держали огромных псов на цепи.

Один миг – и злобные твари уже внутри, освобождённые от намордников. Псы подняли кверху остроносые морды и втянули воздух. Запах страха не сравнить ни с чем. И псы, зарычав, бросились в сторону бедолаги. Толпа вокруг восторженно заревела, когда один из псов настиг бедолагу и вцепился в ногу, отрывая кусок плоти. Второй пёс одним прыжком преодолел разделяющее их расстояние и начал рвать истошно вопящее тело. Люди ликовали: кровь и чужие страдания опьяняли. Ани, не отрываясь, смотрела на разворачивающуюся кровавую бойню. Она была похожа на хищника, готового к броску, и напряжённо впитывала каждое движение.

– Тебе нравится то, что ты видишь? – спросил он.

– А тебе? – даже не взглянув в его сторону, бросила она.

Лекс с нетерпением ждал, когда кровавая экзекуция закончится. Слишком больно было смотреть на творящееся внизу. Ему будто вскрыли все давно зажившие раны и заново заставили пережить события прошлого. Он смотрел на тело мужчины, больше напоминающее ошмёток мяса, и вновь умирал от боли и ужаса в гиблом лесу. Перед ним распахнула объятия бездна, милостиво приглашая шагнуть его вниз и прервать все мучения. Сладкий шёпот, обещающий полное забвение. Запах тлена. Больше не будет ничего.

Он сходил с ума и ничего не мог с этим поделать. Он проваливался всё глубже в колодец безумия. И он чувствовал, что рядом есть нечто, будто пребывающее в раздумьях: дать глотнуть немного воздуха напоследок или утопить? Сознание медленно угасало, превращаясь в маленькую точку, стремясь стать ничем.

Но вдруг его словно схватила чья-то рука и резко подняла на поверхность. Возвращаться было слишком больно. В глаза бил слишком яркий свет, и он уже хотел соскользнуть вниз, в спасающие объятия тьмы, но ему не дали уйти, крепко удерживая. Он вздохнул воздуха и закашлялся. Каким-то чудом он ещё держался на ногах. За его трепыханиями неотрывно наблюдала рабыня.

– Это всегда происходит именно так?

Он недоумённо посмотрел на неё.

– Беглые рабы. Из всех наказывают именно так?

– Это зависит от воли хозяина, – медленно произнёс он, чувствуя, что приходит в себя понемногу.

– От меня ты бы избавился точно так же?

Он покачал головой.

– Слишком грязно. И сделано чужой силой. Я бы всё сделал сам.

Она задумчиво кивнула будто в ответ своим мыслям и больше не проронила ни слова до самого возвращения домой. А там его ждал сюрприз. В столовой, вальяжно развалившись в кресле, сидел Данир.

– Долгих тебе лун, Лекс. Совсем про меня забыл.

– Долгих тебе лун, Данир. Хлопоты, хлопоты… Ужинать будешь?

– Не откажусь.

Лекс добродушно улыбнулся, не показывая, насколько кипит внутри от недовольства. Гостеприимство – один из ревностно охраняемых законов Хендала. Ты не можешь причинить зла гостю в своём доме. Ты обязан встретить его как самого дорогого человека. Ты обязан развлечь его, если он заскучает, и уложить на ночлег, если ночь застала его в стенах дома. Лекс приказал накрывать на стол. Мейрим расторопно расставляла тарелки и бокалы, ничем не выказывая утреннего недовольства. В столовую вошла рабыня с пузатой бутылью вина и корзиной фруктов.

– Что она здесь делает? – резко спросил Лекс.

– Я попросила помочь её накрыть на стол, господин, – залебезила Мейрим.

– Так вот твоя новая рабыня…

Данир плотоядно скользил взглядом по фигуре Ани.

– Что ж, вижу поездка в Дармас не прошла зря.

– Чего-нибудь ещё, господин?

– Прочь, – рыкнул на Мейрим Лекс. – А ты останься.

Он притянул к себе рабыню, усадив её на колени, погладил грудь пальцами, чувствуя, как отвердели соски под тонкой тканью платья.

– Говори что хочешь, но тебе это нравится, – прошептал он ей на ухо. Потом столкнул её с колен. – Будешь прислуживать нам за столом.

Она отошла за его спину, застыв, как каменное изваяние. Данир отхлебнул вина, усмехаясь, и принялся поглощать пищу. Говорить Лексу было необязательно: Данир успевал есть и болтать за двоих, как обычно похваляясь. Лекс слушал его вполуха, погруженный в свои думы. Всё, чего он хотел, это остаться одному в полной тишине. Рабыня тенью скользила по столовой, подливая вина и накладывая еду на тарелки. Вечер медленно, но плавно клонился к завершению. Лекс считал минуты до того момента, как Данир, сыто рыгнув, встанет из-за стола…

В дверь осторожно поскреблись. Вбежала Мейрим, сообщив вполголоса, что к Лексу пришёл один из жителей с раздутой до безобразия щекой. Лекс был рад вырваться из общества Данира, особенно ему неприятного сегодня по неизвестной причине. Он провёл беднягу в лекарскую и занялся удалением сильно воспалившегося зуба, привёдшего к нагноению десны. Времени это заняло не так уж много, но он торопился, завершая работу.

Что-то не давало ему покоя. Будто назойливая муха зудела над его головой. Он распрощался со страдальцем, принял оплату и поспешил вернуться. Уже у входа в столовую услышал подозрительные звуки. Распахнул дверь и злобно выплюнул: