— Да… — деланно обиженно тянет она. — Слушай, мы тут с некоторыми, ну с Вовкой из Питера, с Лешкой из Краснодара, с девчонками там вашими собрались вечером в боулинг пойти поиграть. Так, компания человек пятнадцать. Поедешь?

— А куда именно?

— В «Апельсин», знаешь такой?

— Да, конечно, знаю, отличное место. Во сколько?

— Часов в девять.

— Супер, конечно, поеду. Я к половине десятого подтянусь.

— Не врешь? — спрашивает она, поднимается, трогает меня за руку и продолжает: — Ну, приезжай обязательно, я тебя буду ждать.

«Конечно, я не вру, Наташа. Конечно, я поучаствую в этом вашем развлечении для истинных интеллектуалов. Сниму пиджак и в костюмных брюках, в рубашке с засученными рукавами буду истово катать шары, подпрыгивая и поднимая руки вверх при удачных ударах, как это наверняка делают эти мудаки, наши коллеги. Потом еще нажремся и поедем в караоке. Будем там петь хором все эти ублюдские песенки вроде „Ты у меня одна“ или „Ой, мороз, мороз“. А потом мужики поедут снимать шлюх, а мы с тобой поедем ко мне домой, и я окончательно заработаю себе репутацию плейбоя для провинциалок. Мне еще только этого не хватало», — думаю я, пока она закрывает за собой дверь. Мне после сегодняшней нудятины потребуется дорожка, но уж наверняка это будет не дорожка боулинга, honey.

Я вообще противник всех этих корпоративных тусовок. «Способствующих формированию командного духа и улучшению взаимопонимания». Ни черта они на самом деле ничему не способствуют. Какое, на хер, может быть взаимопонимание у грузчика с заработной платой 500 евро в месяц и у меня, придурковатого сноба, заколачивающего ту же сумму, но в день. Чего это он такое «взаимопоймет»? Как я просераю за один день три его месячных оклада? О каком командном духе может идти речь в этом коллективе жуликов, идиотов и бездарных лодырей с комплексом Наполеона? Если речь идет о том, как скрысить очередной бюджет, то тут команды уже давно сформированы. Как в хорошем футболе, каждый отвечает за свой участок поля, не дай Бог сунуться на чужой край. Полнейшее взаимопонимание.

Я лично в постоянном закосе от этих общих сходняков. Нет, не подумайте, что я озабочен потерей собственной репутации. Меня уже в этом городе сотни раз видели в таком расколбасе, что на мой счет никаких иллюзий ни у кого нет. Просто я подвержен царящему повсюду двуличию. Я отлично понимаю, как меня ненавидят мои подчиненные, но не хочу выслушать это от них в лицо, по пьяному делу. Вы знаете, что самый большой процент увольнений приходится на дни, последующие всем этим корпоративным Новым годам, Восьмым марта и прочим праздникам? Чувствуете, к чему я клоню? Да, да, это жаждущие сатисфакции боссы делают такие новогодние подарки и презенты-валентинки.

Кроме того, мне лично претит вся эта показуха с дурацкими прыжками в мешках, фантами и хождением корпоративных богов в народ. Со всем этим фальшивым братанием, якобы отсутствием знаков различия на один день и прочим. Я слышал байку о том, что в советской армии был такой прикол, когда «деды» на один день становились молодыми и исполняли все приличествующие моменту ритуалы чмырения. Заигравшиеся молодые на следующий день, вероятно, жалели о том, что есть такой день. Так и здесь. Находятся еще дурачки, похлопывающие по плечу своих боссов, водители, щиплющие за грудь перезрелых директрис по маркетингу, с которыми никто не спит года так с 1995-го. Естественно, что подобный командный дух по достоинству будет оценен завтра.

До чего омерзительно смотрится, когда какая-нибудь шишка приглашает на танец самую ненужную сотрудницу (при этом великолепно, если она еще и самая страшная). И обоим как-то вроде не по себе от такого мезальянса, но исполнить до конца эти финальные па на балу лицемерия придется. Квинтэссенция корпоративного убожества… апофеоз фальшака… торжество царства клерков.

Тут звонит телефон, прерывая мои язвительные рассуждения, и секретарша зачем-то приглашает всех в холл.

В холле уже собрались все участники совещания для группового фотографирования на фоне логотипа компании. В центре стоят Некер, Кондратов, директор нашего питерского филиала, главный бухгалтер и Гарридо. Прочие сотрудники толкаются, стараются занять более удачное, по их мнению, место на групповом фото (при этом они реально верят в то, что здесь есть «удачные» места). Ведут они себя как школьники во время съемки на фотографию выпускного класса. Не хватает только старой, мудрой учительницы, этакой «верыиванны», в очках и с книгой Горького в обнимку. Я думаю о том, что на эту роль отлично подошла бы Ольга Евгеньевна, бывший старший научный сотрудник какого-то института, разжалованная этой шлюхой, российской историей, в уборщицы офисных помещений, невзирая на интеллектуальный багаж и выслугу лет. Я подхожу, занимаю подобающее мне место в ареопаге, рядом с Панкратовым. Завхоз Петрович, выполняющий сегодня роль фотографа, говорит: «Внимание!», и мы все дружно делаем серьезные лица с вымученными улыбками.

Перед самым щелчком фотоаппарта я успеваю заметить боковым зрением, как одна из секретарш сует голову в кадр, подобно придурку из клипа Darren Hayes — «I wanna be popular», который старался попасть в съемку Эм-ти-ви. Я представляю себе, что получится на этом снимке. Застывшие в неестественных позах, вытянутые по струнке люди, с торжественными, как на похоронах, лицами и глазами, выражающими смесь страха и подобострастия. Осталось дописать слоган над головами:

ОНИ СРАЖАЛИСЬ ЗА РОЗНИЦУ!

Вторая часть совещания посвящена отчету об интернациональных успехах компании, перспективах рынка и узловых моментах дистрибьюции в России. План продаж по традиции объявлен не будет и придет по почте, позднее. Некер не такой идиот, чтобы объявить цифры, завышенные процентов на тридцать, в лицо присутствующим и быть на месте разорванным руководителями департаментов. В общем, эта часть «Марлезонского балета» обещает быть еще скучнее. Подвесок ни с кого не срежут, но, что гораздо важнее, и погон не снимут.

Некер предлагает всем присутствующим заказать себе кофе/чай/воду. Он великодушен, этот старый прохиндей. Понимает, что бонусы уже розданы, планы будут присланы уже в его отсутствие, и решает таким образом чуть облегчить грядущую пытку своим словоблудием. Решает создать, сука такая, «демократичную атмосферу семейного предприятия, коим когда-то являлась наша фирма» или чего там написано в презентации компании.

Через некоторое время входит секретарша с подносом, на котором громоздятся кофейные чашки. Сидящие ближе ко входу сотруднички наперегонки берут с подноса чашки и предлагают их Некеру. Некер благодарит и напоминает, что он все-таки просил чай. Все дружно, как гуси на сельском дворе, начинают шипеть на нее: «Вы разве не слышали, что просил мистер Некер?»

Пользуясь случаем, пара человек настойчивыми голосами сообщают о том, что они «тоже просили не кофе, а чай». Кажется, еще секунда, и все дружно откажутся от кофе в пользу чая, следуя за руководством.

Она выходит, все удрученно качают головами, осуждая невнимательную секретаршу. Мне при этом хочется встать и, воздев руки к небу, негодующе возопить: «Теперь вы понимаете, почему у нас проблемы с выполнением плана? Разве можно чего-то достигнуть с таким секретариатом?» И мне кажется, что все присутствующие поддержали бы меня. Ведь главное в нашем деле — вовремя найти стрелочника. Взять самого малозначимого персонажа, от которого, в принципе, ничего не зависит, и списать все собственные неудачи на то, что он распечатал нужный тебе документ маленьким шрифтом, который ты не разглядел.