На столике лежала адресная книга. Линда нашла зубного врача Сивертссона и набрала номер.

— Дантист Сивертссон.

— Меня зовут Линда Валландер. Я обещала последить за автоответчиком Анны Вестин — она уехала на несколько дней. Я просто интересуюсь, когда и во сколько она должна к вам прийти.

Сестра через минуту вновь взяла трубку:

— Девятого сентября в девять часов.

— Я ей скажу.

— Анна всегда очень точна.

Линда повесила трубку и стала искать в записной книжке человека по имени Мирре. И вспомнила свою собственную записную книжку, исписанную вдоль и поперек, тут и там подклеенную скотчем. Что-то мешало ей купить новую. Книжка имела историю — все эти зачеркнутые и перечеркнутые номера, никому уже не принадлежащие… интересно, существует ли кладбище для телефонных номеров? Она, отвлекшись, перенеслась в тот лесок, к отцу и его деревьям. И отметила, что думает об отце с нежностью. Она вообразила его маленьким мальчиком. Маленький мальчик со взрослыми мыслями, может быть, даже чересчур взрослыми. Я ведь почти ничего о нем не знаю, вдруг подумала она, а то, что, как мне кажется, знаю, часто оказывается неверно. Это его выражение, а теперь и я его повторяю. Я всегда считала, что ум у него не особенно острый, зато упрямства и интуиции — хоть отбавляй. Теперь не знаю… Что мне точно известно, так это то, что он замечательный полицейский. Я подозреваю, что он глубоко сентиментальный человек, втайне, может быть, мечтающий о каких-нибудь романтических свиданиях и ненавидящий окружающую его непонятную и жестокую действительность.

Она подвинула стул к окну и перелистала книгу, которую читала Анна. Книга была на английском языке, речь в ней шла об Александре Флеминге и пенициллине. Линда пробежала глазами страницу и ничего не поняла. Удивительно, как Анна могла ее читать. Они давно еще говорили, что неплохо бы съездить в Англию, попрактиковаться в языке. Может быть, теперь Анна как раз осуществила эту мечту? Она отложила Флеминга в сторону и снова начала листать объемистую записную книжку. Любая ее страница напоминала грифельную доску на лекции по высшей математике — бесконечные стрелки, значки и ссылки. Линде стало даже грустно, когда она нашла свой собственный старый телефон, и к тому же телефоны двух ее давно забытых мальчиков. Что я ищу? — подумала она. След. Тайный след, оставленный Анной. Но почему именно в записной книжке?

Она листала дальше. Ей то и дело становилось не по себе, как будто она грубо вторглась в Аннину частную жизнь. Я перелезла через ее забор, подумала она. С благими целями, но все равно. Между страниц книжки лежало множество разных бумажек. Газетная вырезка — реклама поездки в музей медицины в Реймсе во Франции, старые билеты на поезд Лунд — Истад.

Вдруг ее словно ударило током. На одной из страниц красным карандашом с нажимом было крупно выведено: «Папа», и дальше — телефонный номер из девятнадцати цифр, состоящий исключительно из единиц и троек. Таких номеров не бывает, подумала Линда. Это номер в таинственном городе с таинственным кодом, в том городе, где скрываются все пропавшие без вести.

Ей больше всего хотелось захлопнуть книжку. Ей не следовало влезать в жизнь Анны без ее ведома. Но она продолжала. Некоторые номера ее удивили. Телефон комитета в мэрии, телефон секретаря премьер-министра. Что ей от них было нужно? Какой-то Рауль, живет в Мадриде. Рядом с номером изображено сердце, потом энергично зачеркнуто. В полицейской школе надо было бы преподавать теорию и практику расшифровки записных книжек, подумала Линда.

Она проглядела книжку до конца. Один из телефонов засел в памяти — «дома в Лунде». Она так и написала — «дома в Лунде». Линда, поколебавшись, набрала номер. Сразу же ответил мужской голос:

— Петер.

— Я ищу Анну.

— Сейчас погляжу, дома ли она.

В трубке слышалась знакомая музыка, но фамилия певца отчего-то выскочила из головы.

— Ее нет дома.

— А не знаете, когда она придет?

— Я даже не знаю, в городе она или нет. Я ее давно не видел. Сейчас спрошу.

Он снова ушел, но на этот раз очень быстро вернулся.

— Последние несколько дней ее никто не видел.

Линда хотела спросить адрес, но не успела: он повесил трубку. А она так и осталась стоять с трубкой в руке. Анны там нет. Но никто не беспокоится по поводу ее отсутствия. Она почувствовала себя дурой, представив себя на месте Анны. Я тоже могу исчезнуть, думала она. Я всю свою жизнь так и делала — исчезала, никому не сообщив. Папа несколько раз чуть розыск не объявлял. Но я всегда как-то чувствовала, когда уже пора дать о себе знать. Почему бы и Анне так не сделать?

Линда позвонила Зебре и спросила, не слышала ли она что-нибудь об Анне. Нет, ни слова, ни звука, сказала Зебра. Они договорились назавтра встретиться.

Линда пошла в кухню и поставила чайник. А пока он закипал, она успела оглядеться и заметить на стене пару ключей. Линда знала, что это за ключи. Она выключила конфорку и спустилась в подвал. Аннина огороженная металлической решеткой кладовка была в дальнем конце тесного подвала. Как-то Линда помогала Анне затащить туда стол. Он там и стоял, его было видно через решетку. Она зажгла свет, открыла замок и снова удивилось глупости своих действий. Я специально придумала ее исчезновение, чтобы мне было чем заняться, подумала она. Не успею я надеть форму и начать работать, как Анна тут же объявится. Все это не больше чем игра, и совершенно ясно, что ничего с Анной не случилось. Она подняла лежащий на столе коврик — под ним оказались старые газеты. Она закрыла кладовку и поднялась в квартиру.

На этот раз она набралась терпения и дождалась, пока чайник закипит. Налила чашку чаю, пошла в спальню и легла на кровать — не на ту сторону, где обычно спала Анна, а на другую. Как-то она уже спала здесь — они с Анной заговорились допоздна, выпили довольно много вина, и Линда, не в силах идти домой, осталась ночевать. Спалось ей тогда беспокойно, потому что Анна все время вертелась и брыкалась во сне. Линда отставила чашку, потянулась и незаметно для себя заснула.

Проснувшись, она не сразу поняла, где находится. Посмотрела на часы — она проспала около часа. Чай остыл, но она все равно его выпила — очень хотелось пить. Потом она поднялась и расправила покрывало. Внезапно ее опять посетило странное чувство — что-то не так.

Она не сразу сообразила, что ее насторожило. Покрывало. С той стороны, где спала Анна. Кто-то там лежал, постель была примята. И не расправил как следует покрывало. Это было странно. У Анны во всем, что касается порядка, была железная самодисциплина. Крошки на столе или нерасправленное покрывало — она воспринимала такие вещи как личное оскорбление.

По какому-то наитию Линда приподняла покрывало. Там лежала майка. Размер XXL, темно-синяя с рекламой английской авиакомпании «Вёрджин». Она поднесла ее к носу. Запах чужой, не Аннин. Стиральный порошок, или, может быть, жидкость после бритья. Она расправила майку. Анна обычно спала в ночных сорочках, причем у нее были по этой части очень высокие требования — качество этих сорочек было отменным. Линда не могла себе представить, что Анна хотя бы одну ночь могла бы проспать в этой рекламной английской майке.