Эта суббота мало чем отличалась от других, никаких праздников или мероприятий, поэтому когда после занятий Виолу в холле перехватил директор клуба офицеров собственной персоной, который по субботам обычно выходной, она насторожилась. Неужели что-то случилось? Аренду повысили? Сократили часы занятий? Или таки решились на ремонт и придётся на некоторое время остаться без зала?

Виолетта послушно проследовала за седым сухоньким старичком, который был полковником в отставке и начальствовал тут ещё со времён Советского Союза, в его кабинет на втором этаже. Создавалось впечатление, что ремонт здесь, как и во всём клубе, тоже не делали со времён СССР. И запах… Спёртый запах запустения, сырости и плесени тоже витал в воздухе.



— Пётр Борисович, что-то произошло? — Виола присела на самый краешек предложенного стула, боясь даже предположить, что могло вызвать эти складки обеспокоенности на и так немолодом лице бывшего военного.

— Виолетта, не буду ходить вокруг да около… — начал он, заставляя напрячься ещё больше. — Я вынужден закрыть твою студию… Вернее, больше не смогу предоставлять тебе зал для занятий.

— Как так? — опешила она. — Почему?

— Потому что есть люди, которые не хотят, чтобы ты тут работала…

Виолетта моргнула, потом ещё раз, пытаясь переварить информацию.

— И кому же это я так не угодила? — спросила она через силу, хотя была почти уверена, что и так знает правильный ответ.

— Я не вправе разглашать эту информацию и…

— Пётр Борисович, пожалуйста! Я должна знать.

Старик переплёл узловатые пальцы, будто раздумывая, говорить или нет, но затем всё же ответил:

— Твой старый знакомый Тимур Гаджиев. Не знаю, что вы с ним не поделили на ЭТОТ раз, но мой клуб не поле битвы и не арена для выяснения отношений.

Виолетта бы рассмеялась, если бы ей не захотелось плакать. Горечь, долгие годы остававшаяся на душе нерастворимым осадком, вновь заполонила грудь, даже во рту стало гадко. Вот он, подлый удар под дых, которого она ожидала от Тимура и одновременно боялась. Кто бы сомневался, что он ударит в самую болезненную точку.

— Пётр Борисович, но вы же знаете, что у моих ребят в следующие выходные очень важный турнир, — сделала попытку договориться Виола. — Пожалуйста, разрешите остаться хотя бы на неделю! Одну несчастную недельку, а там я что-нибудь придумаю.

— Не могу, Виола, — вздохнул директор. — Мне поставили ультиматум. Ты и так видишь наше плачевное состояние, не усугубляй его ещё больше. Возьмёшь на себя ответственность, если к нам нагрянет комиссия и вынудит распустить все кружки и секции?

— Всё настолько серьёзно? — не сдавалась она.

— Боюсь, что да. Я очень не люблю прогибаться, — лицо мужчины стало суровым, — но есть ситуации, когда лучше отступить и проиграть сражение, чтобы потом выиграть войну. Из уважения к тебе и твоему отцу я прошу тебя войти в положение, а не требую и угрожаю.

Да, ситуация патовая. Обстановка в клубе, конечно, далека от идеальной и комиссия, скорее всего, сочтёт её неподходящей для детей, после чего действительно вынудит закрыть кружки. И нет чтобы помочь с ремонтом и обеспечить ребятам нормальные условия. Как и всегда, легче закрыть и запретить, чем возиться и что-то делать, потому что денег в бюджете не будет хватать до тех пор, пока здание не станет аварийным.

А ведь тут, в этом потрёпанном временем клубе, нашли оплот дети из малоимущих семей, у которых каждая копейка на счету. Виолетта сама была такой, поэтому прекрасно понимала, в каком бедственном положении могут оказаться детишки. Здесь оплата за кружки и секции чисто символическая, без накруток и прочего (чтобы дирекции хватило хотя бы на погашение коммунальных платежей), тренера работают почти даром, скорее даже, подрабатывают, потому что у всех есть своя полноценная работа, а клуб так, больше благотворительность. Родители этих детей просто не потянут всякие новомодные спецзанятия в уютненьких кабинетах-офисах, потому что стоимость там настолько же приличная, насколько хороша и атмосфера.

— Неужели у вас совсем нет никакого влияния? — это была последняя жалкая попытка отсрочить неминуемое.

— Виолетта, с этими людьми мало кто может поспорить. Я не хочу, чтобы нас прикрыли, — этот разговор явно давался директору столь же нелегко, сколь и ей. — Долгие годы этот клуб был одним их культурных оплотов нашего района, здесь нашли своё призвание множество детей. То, что всем наверху давно на нас плевать, не значит, что мы будем столь же глухи к нуждам детей. Прости и не держи на меня зла.

Итак, все просьбы бесполезны. И Виола даже не может винить Петра Борисовича, он прав по всем пунктам. Не прав тут только один влиятельный Гад, которому давно пора прищемить хвост!

— Ну если вы не можете поспорить с Гаджиевым и его прихвостнями, то смогу я! — решительно заявила она.

— Только глупостей не наделай, — предостерёг старик. — Есть люди, с которыми ссориться себе дороже…

Несомненно, Гаджиев относится как раз к такой категории двуногих. Но выбора всё равно нет, нужно идти к нему «на ковёр» и «поговорить по душам».

Сначала Виолетта хотела попросить Яра её отвезти, но потом отказалась от этой идеи. Муж либо попробует воспрепятствовать поездке, либо отправится на переговоры вместе с ней и непременно устроит скандал (быть может, даже с мордобоем), а Тимур ясно дал понять, что хочет пообщаться тет-а-тет. Что ж, так тому и быть. Сейчас, после победы в танцевальном баттле, она чувствует себя сильнее, чем была раньше, и готова встретиться с бывшим одноклассником лицом к лицу. Теперь в ней куда больше уверенности в его присутствии, тем более поднимающиеся в душе злость и возмущение не дадут спасовать, лишь бы Гаджиев близко не подходил… Жаль только, что успокоительные таблетки снова остались дома.

Виола скрепя сердце открыла сообщение от «Гада» и написала: «Буду в студии через полчаса». Ответ пришёл почти мгновенно: «Жду с нетерпением…» Скрипнув зубами от внезапного приступа досады, она взяла такси и отправилась по указанному в эсэмэске адресу. Пора узнать, что нужно от неё этой гадской рептилии в человеческом обличии.

Клуб спортивного бального танца «Престиж» находился почти в самом центре города и занимал часть первого этажа многоэтажного новостроя премиум-класса. Виолетта даже боялась представить, сколько тут стоит аренда и, соответственно, занятия для танцоров. Наверное, ходить сюда сможет позволить себе только золотая молодёжь и прочие толстосумы. Громадные окна были зеркальными: с улицы не разглядеть, что происходит внутри. Серебристая надпись «Престиж» над входом наверняка вечером засияет неоном.

Поднявшись на невысокое крыльцо, Виолетта остановилась. Так, спокойно, надо успокоиться. Всё будет хорошо, всё будет нормально. Ей надо всего лишь перекинуться несколькими словами с Гадом. Она сможет это выдержать, ведь теперь совсем не та, что была прежде. Устроив себе очередной сеанс дыхательной гимнастики и собравшись с духом, Виола с силой выдохнула, вошла в просторный холл и огляделась.