все равно мне идти в банк?» А то могли задать и такой вопрос: «Так ли уж важно, сэр, в каком именно родстве состояли Генрих VII и Генрих IV?»

Тем не менее мы учили определенным «предметам», и во время экзаменов на стороне выяснялось, что учили неплохо, с результатами выше среднего уровня. Но в целом, сравнительно с реальными задачами, мы не учили ничему. Мы совершенно упускали из виду главную задачу школы, призванной направлять интеллект, волю и совесть личности на решение социальных задач. Да и сам по себе социальный процесс мы плохо себе представляли. Не одна только наша школа и частные школы в целом не воспитывали мировоззрения учащихся, но, за исключением закрытых школ, военных училищ и еще небольшого числа борющихся за честь мундира учебных заведений, где преобладали представления «правящего класса», подобное безразличие пронизывало собой всю образовательную систему. Мы не учили чему-либо относящемуся к происхождению человека, структуре цивилизации, социальной или политической жизни. Мы не готовили активных граждан и не делали попыток готовить. Мы выпускали своих мальчиков с удостоверениями о сдаче вступительных университетских экзаменов или, чаще, с обычными школьными аттестатами и с одной только надеждой как-то пробиться в жизни, если повезет.

И здесь возникает перед нами такой образец жизненного успеха, как Нортклиф. Его история блестяще показывает, как мало образование, получаемое в частной школе, значит для социальной зрелости личности.

Он был старшим из многочисленных детей честолюбивого адвоката из Дублина, Хармсуорта, который появился в Лондоне с хорошими деньгами и энергичной женой, задумав сделать большую карьеру, что, впрочем, ему не удалось. Он занял довольно скромное положение в Совете Большой Северной железной дороги и получил еще ряд подобных должностей, однако на политическом поприще продвинулся не дальше участия в муниципальных советах Кэмден-тауна или Лендпорта, упомянутых выше липовых парламентах, никогда не занимавшихся политическими или социальными проблемами, но зато помогавших честолюбивым людям подготовиться к будущим парламентским баталиям. Там они заблаговременно упражнялись в использовании таких необходимых формул, как «мистер спикер, сэр, достопочтенный депутат от Литтл-Дитчема», «позвольте задать предварительный вопрос», и подобных условностей политической игры. Адвокат умер в 1889 году, когда его старшему сыну было двадцать четыре года, но его жена, поразительно похожая энергией и силой характера на Летицию Бонапарт{137}, прожила до 1925 года, успев за три года до кончины похоронить Нортклифа.

Алфред родился в 1865 году, годом раньше меня, и, насколько мне помнится, поступил в обучение к Милну в девяти- или десятилетнем возрасте. Он произвел на учителей очень дурное впечатление и показал себя школьником с не слишком гибким умом, но добрым нравом, одним из тех, кому неизбежно предстоит, с трудом одолев учение, занять какую-нибудь второстепенную должность. Его выручил педагогический талант Дж.-В. Примерно в двенадцатилетнем возрасте молодой Хармсуорт разжился гектографом, который давал возможность множить писанные лиловыми чернилами страницы, и принялся выпускать юмористический журнал. Руководимый здравым педагогическим инстинктом, Дж.-В. сразу обратил внимание на то, к чему тянет ученика, и стал даже во вред учению поддерживать этот его интерес, и тот, весь фиолетовый от чернил, не зная еще, хорошо ли у него получается, начал, поощряемый Милном, выпускать «Хенли-хаус мэгэзин». Первый номер появился в 1878 году, первый печатный номер, на котором было обозначено, что его редактором является Алфред Ч. Хармсуорт, — в 1881-м, и у меня хранятся все номера, вплоть до конца 1893 года, когда Милн перевел свою школу на Стрит-Корт. Пока я оставался в Хенли-хаусе, я много писал в этот журнал, а среди тех, кто принимал в нем участие, были А.-Дж. Монтефиор, который позднее стал редактором «Эдьюкейшнл ревью», и А.-А. Милн, эссеист, романист и драматург, начавший печататься с шести лет.

В то время ни Милн, ни кто-либо из семьи Хармсуортов, которым случалось просматривать первые номера этого непритязательного издания, даже и догадаться не могли, какие возможности оно уже тогда открывало перед юным редактором. Однако в восьмидесятые годы, когда вступило в жизнь первое поколение, выпестованное законом о начальном обучении 1871 года, возникла потребность в легком дешевом чтении, немного более доступном, чем «Чемберс джорнал», и предназначенном для более широкой публики, чем чисто женский «Фэмили геральд». Хитрый аптекарь по фамилии Ньюнес{138}, задумавший сколотить небольшое состояние периодическим изданием, стал издавать «Тит Битс», первоначально являвшийся собранием рисованных заставок и отрывков из периодики, и основательно разбогател. Почти одновременно Хармсуорт, руководствуясь только инстинктом, вступил в журналистику, намереваясь заработать сотню-другую, и создал свой собственный печатный орган «Ответы корреспондентам» (1888), который, как я уже говорил, наряду с прочими сходными изданиями дал мне возможность в первый год после его появления получать так мне тогда нужные несколько шиллингов в неделю. В первый год после того, как он расстался со школой, Хармсуорт некоторое время болел (1882) и его журналистские дела шли ни шатко ни валко. Вскоре «Ответы» стали прогорать, и Хармсуорт оставил свои предыдущие планы и вступил на территорию Ньюнеса, с тем чтобы побить его, используя конкурсы с призами.

Ни Ньюнес, ни Хармсуорт, заводя свое дело, не имели ни малейшего представления о том, какие огромные силы они вызвали к жизни. Им хотелось приобрести несколько десятков тысяч читателей, а выяснилось, что они понадобились миллионам. Они не карабкались вверх по лестнице успеха, они были подхвачены ветром славы и вознеслись до небес. Не стану перечислять все головокружительные начинания Алфреда Ч. Хармсуорта и его брата Гарольда, рассказывать, как они подряд приобрели «Ивнинг ньюс» и основали «Дейли мейл» и шли от успеха к успеху, пока Алфред не воссел на высочайший трон английской журналистики, приобретя контрольный пакет акций «Таймс», а Гарольд не стал одним из богатейших людей в мире.

Говоря о том, как, подобно ракете, «взлетели» к небесам братья Хармсуорт, я остановлюсь лишь на одном эпизоде. Большим их успехом была публикация «Комических картинок». Хармсуорты занялись погоней за медяками нового читателя, поставляя все, что пользовалось спросом, без малейшей оглядки на правила хорошего тона, качество литературной продукции и ее образовательную ценность, социальные результаты и меру политической ответственности. К этим аспектам они были слепы, как новорожденные котята. На мой взгляд, это было самой примечательной их стороной, а нашим потомкам подобные их качества станут еще более заметны. Во всех этих отношениях они сохраняли полную невинность, в них не было и намека на чувство долга, и они с невообразимой душевной