Однако столичная российская дипломатия, даже будучи крайне озабоченной безопасностью южных границ и разочарованной в перспективах сговора с султаном, предпочитала не играть активной роли и фактически плелась в хвосте событий.

Нелидов, тем не менее, воодушевленный решениями петербургского совещания, поспешил в турецкую столицу. Однако вскоре его в очередной раз постигло разочарование. Суть полученной им после прибытия в Стамбул телеграммы сводилась к простой фразе: любезный Александр Иванович, забудьте все то, что вы не так давно слышали в Петербурге, и ждите новых указаний. Операция по захвату Верхнего Босфора в Зимнем дворце была в очередной раз отложена.

В конце декабря 1896 г. вопрос об оккупации Босфора вновь был поднят в российской столице. Связано это было с восстанием на Крите и последовавшей греко-турецкой войной. 11 (23) января 1897 г. Николай II утвердил инструкцию о подготовке десанта на Верхний Босфор[1745]. На сей раз А. И. Нелидов должен был вызвать флот телеграммой всего лишь с одной фразой: «Давно без известий»[1746]. Однако спустя месяц, 12 (24) февраля, Александр Иванович написал в МИД, что «к этой идее едва ли придется и прибегать, раз следует ждать, чтобы кто-нибудь нас опередил. Весь расчет был основан на том, чтобы прийти первыми. Так дело вероятно пропадет. Да и не к тому клонятся события»[1747]. Нелидов оказался прав. Планы босфорской операции опять пришлось свернуть. В немалой степени к этому подтолкнули итоги греко-турецкой войны. «Победа над Грецией подняла дух мусульманства и возвысила авторитет Порты…»[1748].

И зимой 1878 г., и в 1896–1897 гг. реализация курса на захват Верхнего Босфора подразумевала прежде всего договоренности с Англией. Нелидов явно работал в этом направлении. Однако полученные им инструкции не предоставляли ему таких полномочий. Соглашение России с Англией неизбежно пошатнуло бы русско-французский альянс, а в Петербурге за него держались крепко и не желали им жертвовать даже в интересах контроля над Верхним Босфором.

Подобно тому как в период 1875–1878 гг. увлечение судьбами балканских славян уводило Петербург в дебри постоянных раздоров с Веной, непонимания в отношениях с Берлином и, в конечном итоге, все дальше от черноморских проливов, так и франко-русский союз вел к такому же результату. Получалось, что уже первая большая проверка выгодности этого союза обернулась для России реальным проигрышем. Направленный против Германии, союз сработал против Англии и блокировал возможность англо-русского соглашения по проливам в благоприятной для России ситуации 1895–1897 гг.

Вступить же в сговор с Лондоном в обход Парижа в Петербурге не решились. Поэтому игнорировали возможности сторговаться с Англией и тем более не стремились добиваться захвата Босфора в союзе с Германией. В Париже появление русских баз на Босфоре если и допускали, то только в увязке с вопросом возвращения Эльзаса и Лотарингии. По крайней мере, так это озвучивали российским представителям[1749]. А подобная перспектива с неизбежностью вела к европейской войне. Оставалась Австро-Венгрия, на учет интересов которой всякий раз с сожалением кивали из Берлина, когда с горечью убеждались в тщетности усилий сломать русско-французский альянс, вновь и вновь маня Россию проливами. Поэтому-то тема «Россия и проливы» оказалась закрыта в XIX в. не новым международным соглашением, в основе которого лежала бы англо-русская договоренность — при нейтрализации Дарданелл Верхний Босфор достается России, — а русско-австрийским соглашением апреля — мая 1897 г., на котором красовалась до боли знакомая табличка: статус-кво[1750].

«Дело о Босфорской операции опять заглохло, — справедливо отмечали Хевролина и Чиркова, — поглотив миллионы рублей казенных денег, истраченных на ее подготовку. Так бесславно закончилась более чем десятилетняя работа по подготовке босфорского десанта»[1751].

Да что там «миллионы казенных рублей»… Совсем скоро правительство Николая II вынуждено будет раскошеливаться на гораздо большие суммы, но в связи с другим проектом. В выгодной ситуации не завершив «десятилетнюю работу», не захватив Верхний Босфор, новый царь уже устремлял российскую политику на Дальний Восток. Прокладывая дорогу к Порт-Артуру, Николай II готов был ломиться в дверь Суэцкого канала, отбросив благоприятную возможность договориться с Лондоном по турецким делам, и навсегда обезопасить южные ворота своей страны, захватив форты Верхнего Босфора. К чему это привело? Поход 2-й Тихоокеанской эскадры вокруг Африки на Дальний Восток в годы русско-японской войны 1905–1907 гг. и ее печальная судьба — яркая тому иллюстрация. Военное утверждение России на Дальнем Востоке, при всей безусловной важности для развития страны, подразумевало совершенно иной, гораздо более высокий, уровень ресурсного обеспечения и порядок расходных статей бюджета. Не завершили одного дела, принялись за другое — более масштабное. Итог хорошо известен — позорное поражение в русско-японской войне.