Исполненный любопытства, Бартлетт потихоньку вышел. Прекрасная столовая с круглым столом на восемь персон. Спальня в белых и розовых тонах, светлая и воздушная, мягкие занавеси, свешивающиеся с потолка вокруг огромной кровати, превращали её в королевское ложе о четырех столбиках с пологом. Со вкусом составленный букет цветов. Современная ванная комната, где все подобрано в тон и даже полотенца под цвет плитки. Вторая спальня, здесь — книги, телефон, электронная аппаратура, кровать поменьше, аккуратно и стильно.

«Кейси до неё далеко», — отметил про себя Бартлетт, вспомнив бесшабашный холостяцкий беспорядок в маленьком домике посреди глубокой котловины, вольный хаос, на который хозяйка не обращала внимания: красная кирпичная кладка, везде стопки книг, вертел для барбекю, тут же телефон, копировальный аппарат и электрическая пишущая машинка. Смущенный тем, что подобное пришло ему в голову, что он, похоже, автоматически сравнивает двух женщин, Бартлетт, бесшумно ступая, прошел мимо комнаты ама назад к кухне. Сосредоточенная на кофеварке, Орланда не замечала, что американец смотрит на неё. Ему это доставляло удовольствие.

Сегодня, очень обеспокоенный, он позвонил ей рано утром и разбудил, желая напомнить, чтобы она — так, на всякий случай — показалась врачу. Когда после всей суматохи прошлой ночью Бартлетт, Кейси и Данросс оказались на берегу, Орланда уже уехала домой.

— О, Линк, благодарю за звонок. Как это любезно с вашей стороны! Нет, у меня все в порядке. — Счастливая, она тараторила, торопясь хоть что-то сказать. — Во всяком случае, сейчас. А вы как себя чувствуете? Как Кейси? О, не знаю, как вас и благодарить. Я просто окаменела от ужаса… Вы спасли мне жизнь, вы и Кейси…

Они весело поболтали, она пообещала, несмотря ни на что, показаться врачу, и тогда он спросил, не хочет ли она позавтракать. Она тут же сказала «да», и он поехал на гонконгскую сторону, наслаждаясь проливным дождем и приятной прохладой. Завтрак на крыше отеля «Мандарин», яйца «бенедикт», тосты и кофе, великолепное настроение, лучащаяся Орланда, которая не переставала выражать признательность ему и Кейси.

— Я думала, мне конец. Я знала, что утону, Линк, но мне было слишком страшно, и я не могла кричать. Если бы вы не проделали это так быстро, я никогда бы… Как только я погрузилась в воду, там уже была милая Кейси. Я и сообразить ничего не успела, как уже снова жила и опасность была позади…

У него в жизни не было такого замечательного завтрака. Она окутала его мягким коконом заботы, передавала тост, наливала кофе, поднимала упавшую салфетку, и об этом не нужно было просить. Она развлекала его и давала развлекать себя. Уверенная и женственная, она заставляла его чувствовать себя сильным и мужественным. А однажды, будто невзначай, накрыла его руку своей ладонью — длинные пальцы, изящные ногти, — и это прикосновение он чувствовал до сих пор. Потом он проводил её домой, подвел к тому, чтобы она пригласила его подняться, и вот теперь он здесь и, скользя по ней взглядом — шелковая юбка и сапоги в русском стиле, блузка навыпуск, обтягивающая осиную талию, — наблюдает, как она хлопочет на кухне.

«Господи, — подумал он, — лучше будь поосторожнее».

— О, я вас не заметила, Линк. Для мужчины вашего роста вы ходите так тихо!

— Прошу прощения.

— Не нужно извинений, Линк! — Пар уже шипел вовсю, и капли кофе стали наполнять чашки. — Корочку лимона?

— Да. Спасибо. А вы?

— Нет. Я предпочитаю капучино.

Великолепный аромат кофе уже разносился вокруг, и под тонкое гудение кофеварки она подогрела молоко и отнесла поднос в уголок для завтрака. Серебряные ложки, прекрасный фарфор. Воздух был словно наэлектризован, но оба делали вид, что не замечают этого.

Бартлетт смаковал напиток маленькими глотками.

— Чудесный кофе, Орланда! Такого я ещё не пил. И вкус у него какой-то необычный.

— Я добавила немного шоколада.

— Вам нравится готовить?

— О да! Очень. Квиллан говорил, что я хорошая ученица. Люблю заниматься домашним хозяйством, собирать гостей, и Квиллан всегда… — Она чуть нахмурилась и теперь смотрела ему прямо в глаза. — Похоже, я постоянно упоминаю о нем. Прошу прощения, но это по-прежнему… по-прежнему получается как-то автоматически. Он был первым в моей жизни — и единственным, — поэтому стал частью меня, и от этого не избавиться.

— Не нужно объяснять, Орланда, я пони…

— Я знаю, но мне хочется объяснить. Настоящих друзей у меня нет, и я никогда ни с кем не говорила о нем, но почему-то… почему-то, ну, мне нравится быть с вами, и… — На её лице вдруг расцвела широкая улыбка. — Конечно! Я забыла! Теперь вы отвечаете за меня! — Засмеявшись, она захлопала в крошечные ладошки.

— Что вы имеете в виду?

— Вы встали на пути джосса, или судьбы. Таков китайский обычай. О да. Вы вмешались в промысел богов. Вы спасли мне жизнь, потому что без вас я, несомненно, погибла бы — вероятно, погибла бы, — но на то была бы воля богов. Но вы вмешались и взяли их ответственность на себя, так что теперь вам придется заботиться обо мне всегда! Вот какой прекрасный, мудрый китайский обычай! — В глазах у неё заплясали чертики. Он никогда не видел таких белых белков, такой ясной карей радужки, такого привлекательного лица. — Всегда!

— Заметано! — рассмеялся он вместе с ней. Радость её была так велика, что просто обволакивала.

— О, прекрасно! — воскликнула она, а потом, уже чуть серьезнее, тронула его за руку. — Это лишь шутка, Линк. Вы такой галантный, а я не привыкла к галантности. Я официально освобождаю вас — моя китайская половина освобождает вас от этого долга.

— А может, я не хочу, чтобы меня освобождали.

Он тут же заметил, как широко раскрылись её глаза. Всю грудь у него сжало, сердце забилось. Аромат её духов вызывал просто танталовы муки. И тут взаимное влечение накрыло их обоих огромной волной. Рука Бартлетта коснулась её волос, таких шелковистых, тонких и чувственных. Коснулась в первый раз. И стала ласкать. Легкая дрожь, и они уже слились в поцелуе. Мгновение — и её губы ответили, мягкие, чуть влажные, без помады, такие свежие и приятные на вкус.

Желание обоих росло. Его рука оказалась у неё на груди, и она чувствовала тепло ладони через шелковую ткань. По ней снова прокатилась дрожь, она попыталась отстраниться, но он крепко держал её, нежно поглаживая, и сердце у него колотилось. Тогда её руки легли к нему на грудь и, продлив немного это прикосновение, надавили. Она прервала поцелуй, но не отстранилась, тяжело дыша, опьяненная, как и он, с тем же бешено колотящимся сердцем.

— Линк… ты…

— С тобой так хорошо, — тихо проговорил он, прижимая её к себе. Он наклонился, чтобы поцеловать её ещё раз, но она увернулась.

— Погоди, Линк. Сначала…

Он поцеловал её в шею и попытался ещё раз поцеловать в губы, чувствуя, как ей этого хочется.

— Линк, погоди… сначала…

— Сначала поцелуй, потом «погоди»!