— Эти вещи совершенно необходимы.

Хорст ответил:

— Тогда сломается машина.

В снежную метель мы, оба безумно уставшие, начали перебранку. В конце концов я выбросила из автомобиля часть продуктов, а Хорст распихал подарки для нуба во все уголки машины.

Погрузка завершилась только к семи часам. Уставшие до крайней степени, мы в предрассветных сумерках выехали на перегруженном «лендровере». Нас провожал также обессилевший Ули. Был гололед. Перегруженный прицеп мешал маневру машины. Хорсту пришлось быть чрезвычайно внимательным. Чтобы не заснуть, он попросил меня все время с ним разговаривать. Перерыв для сна категорически запрещался, иначе, определенно, провороним пароход в Генуе. У горы Иршенберг, между Мюнхеном и Розенхеймом, наш «лендровер» с прицепом полз в гору шажком. Соревнование со временем щекотало нервы. На австрийской таможне мы простояли свыше трех часов. Из-за обледенения трасс мы ехали вверх к Бреннеру все медленнее, двигаться можно было только на первой скорости. Хорст задумался. Он увидел в заднем зеркале пар. Мы страшно испугались. Хорошо, если это «дымятся» всего лишь задние колеса, перегревшиеся из-за бешеной нагрузки, несмотря на холод и лед. Хорст много ездил на грузовиках, но никогда в жизни не был таким усталым, как в этой поездке. Одни подготовительные работы стоили ему порядка десяти килограммов веса.

— Мне нужно вставить спички, чтобы глаза не закрывались, — сказал он.

Тогда я его трясла, пока он вновь ни приходил в себя. Только бы не заснуть — вот что нас заботило больше всего.

На таможенной границе у Бреннера — еще одна проблема… Но, вероятно, из-за сильного снегопада итальянцы проявили большую любезность, пропустив нас дальше. Надежда наверстать потерянное время на следующем отрезке пути оказалась напрасной. Плотный густой туман, минимальная видимость и непрерывный поток грузовиков делали обгон невозможным. В Боцен мы приехали только к полуночи. На следующий день в полдень наши машины должны быть уже в Генуе. Оставался ли у нас шанс?

В Боцене — по два кофе-эспрессо, и снова в путь. Мы находились на грани полного истощения. Ехать без перерыва больше не оставалось сил. Незадолго до озера Гарда обнаружилась небольшая гостиница, где можно было поспать полтора часа.

Ночью в половине четвертого поехали дальше. Уже светлело. Дорога освободилась ото льда, впервые мы смогли ехать нормальным темпом, еще надеясь добраться до цели. Езда по часам и минутам. За семьдесят километров до Генуи у нас внезапно лопнуло колесо прицепа. Когда Хорст принес инструменты, по шоссе покатились консервные банки, которые мы в последний момент рассовали в прицепе. Хорст лихорадочно менял колесо, а я собирала банки. Минуты, потерянные на смену колеса, наверстать уже невозможно. Оставалось только надеяться на чудо.

Как только мы добрались до Генуи, я уже предвидела следующее препятствие. Как найти нужный причал в таком огромном порту? Нас гоняли из одного конца порта в другой. Я спрашивала у портовых рабочих, полицейских — ответить не мог никто. Время погрузки мы просрочили на целый час. В отчаянии я схватила за руку итальянца и попыталась объяснить жестами, что умоляю его пойти с нами. Тот смотрел на меня так, как будто у меня не все дома. Я показывала на мои часы и на порт — он только покачал головой и пошел от нас. Я побежала за ним. Перед каким-то домом он остановился и знаками дал понять, что сейчас вернется. Я ждала, как мне показалось, целую вечность. Когда он вернулся, сначала его не узнала. Этот любезный человек, готовый теперь доставить нас к пароходу, был в форме полицейского. Оказалось, следовало проехать еще несколько километров, а стрелки часов неумолимо бежали. Наконец мы заметили наш пароход «Синтия». Из моей груди вырвался вздох облегчения. Сумасшедшая гонка завершилась.

Капитан заявил о готовности взять нас с собой. Таможенные и погрузочные формальности были быстро улажены. Мы добились почти всего. Когда портовые рабочие увидели, как перегружены «лендровер» и прицеп, то покачали головами и отказались их грузить. Я сначала не поняла, что они имеют в виду, тогда капитан объяснил, что машины слишком тяжелы, что нет таких крепких канатов, чтобы поднять их на борт. Мы окаменели. Пароход перед нами, и в самый последний момент все должно лопнуть? Я разрыдалась. Ревела в полный голос. Капитан сжалился. Он велел не поднимать прицеп, а с «лендровера» снять несколько ящиков. Работа началась. Приблизительно двадцать грузчиков занимались осторожным поднятием машины с помощью погрузочной сети. Нас окружила большая толпа людей, наблюдавших за этим маневром. Выдержат ли старые канаты, или «лендровер» рухнет вниз? Несмотря на мое волнение, я схватила фотоаппарат и сняла эту сцену. Сквозь объектив я видела медленно качающуюся в воздухе машину, упакованную в сеть.

«Боже милостивый, — молилась я. — Не допусти, чтобы машина рухнула». Все прошло хорошо, кран без повреждений перенес «лендровер» на палубу парохода. Смертельно уставшие, мы заковыляли в наши каюты.

Вначале море штормило, было холодно. Пять дней мы могли отсыпаться. На пароходе я почти не видела Хорста: из-за морской болезни он редко покидал каюту. По мере приближения к Египту, погода улучшилась: стало тепло и солнечно. Однако наслаждаться этим я не могла — слишком беспокоилась из-за отсутствия разрешения на машину.

Когда мы сошли с парохода в Александрии, на нас с оглушительным криком набросились египетские торговцы, предлагая разнообразные товары: серебряные браслеты, цепочки и кожаные изделия. Но в первую очередь египтяне с завидным упорством старались навязать нам несколько полутораметровых верблюжьих чучел, на которых даже можно было сидеть. В то время как Хорст напрасно пытался объяснить, что места ни для живых, ни для каких-либо других верблюдов у нас нет, мы, к своему ужасу, увидели, что некоторые из торговцев карабкаются на перегруженную машину и намереваются закрепить там три больших чучела. Освободиться от этого «подарка» стоило больших усилий.

Прежде чем отправиться в Каир, следовало сначала выполнить все таможенные формальности. Прошло еще несколько часов. Тем временем стемнело, пришлось задуматься о ночлеге. К сожалению, удалось разместиться лишь в гостинице класса «люкс» недалеко от Каира. На следующее утро нам открылась великолепная картина: мы находились в непосредственной близости от пирамиды. Вот так событие после нервотрепки нескольких месяцев!

В Каире первым делом мы отправились на Главный почтамт, но там ничего для нас не оказалось: ни письма, ни телеграммы. Далее надо было разузнать, как можно доехать до Вади-Хальфы на «лендровере». Дважды в неделю от Асуана туда отходил небольшой нильский пароход, но, к несчастью, без суданского разрешения перевозить наш груз на борту своего судна капитан не брался.

Наступило мгновение, которого я так опасалась. Призвав на помощь все свое искусство убеждения, я, несмотря ни на что, попыталась купить билет на пароход. Напрасно. Мы задерживались в Каире. В конце концов я нашла некое бюро, готовое за определенную сумму продать билеты и без требуемого документа.